Вместе

Она слышала. Все больше и больше студентов и выпускников художественных училищ и академий требовали, чтобы профессора пользовались приложением “Эрмоса” при выставлении оценок. “Требуем честности и объективности в красоте!” – призывал быстро распространившийся лозунг. Люди – это клубки противоречий, настаивали студенты, они не могут определять, что красиво, а что нет.

– Помнишь то британское шоу талантов? Там участников тоже теперь оценивает алгоритм “Эрмосы”.

– Никто не хочет, чтобы его судили люди, – сказала Дилейни. – Это слишком болезненно.

В бейсболе судей упразднили уже много лет назад, решив, что компьютеру проще отмечать страйки и болы. Потом последовали дайвинг, гимнастика, фигурное катание. Никто не протестовал. Субъективности не было места в спорте.

– Может пойдем? – спросил Уэс.

Дилейни встала, и они направились к выходу с рынка.

– Как поживает Пиа? – спросила Дилейни.

Они прошли мимо столика с шубами из искусственного меха, пакетами на застежке, влажными салфетками и яйцами.

Уэс скривился.

– Так ты знаешь.

– Что знаю?

– Ну ты ведь спросила про нее после того, как всплыла тема “Эрмосы”, которая оценивает красоту.

– Боже. Да никакой связи.

Уэс посмотрел на Дилейни с подозрением. Он никогда раньше не смотрел на нее так, будто оценивал ее правдивость. Ей стало не по себе. Удовлетворенный, он продолжал:

– Ты же наверняка знаешь, что они тестируют версию “Эрмосы” для оценки человеческой красоты. Называется “Лицом к свету”.

– Впервые слышу…

– Ничего, скоро узнаешь. Это та же технология, те же принципы, та же шкала. И рейтинг Пиа оказался совсем не таким, как она ожидала. Нечего ухмыляться. Она никогда тебе не нравилась, но она просто раздавлена.

– Мне очень жаль, правда. И я не ухмыляюсь.

Дилейни взяла Уэса за руку. Он уставился на ее пальцы, как на клубок змей. Она выпустила его ладонь.

– Не я создала приложение. Я просто подкинула идею одному парню.

– Знаю. Алессандро. Я уже неплохо с ним знаком. Сначала он сказал, что приложение не предназначено для того, чтобы оценивать красоту реальных людей, а через неделю запустил “Лицом к свету”. – Уэс посмотрел в белесое небо. – У Пиа 628.

Дилейни отчаянно хотела вернуть своего друга, того Уэса, прежнего Уэса. Тогда они бы вместе посмеялись над всей этой фигней.

– Уэс, ну ты что. Вы с Пиа не можете относиться к этому серьезно. Это же полная ерунда.

– Как она может не относиться серьезно?! – воскликнул он. – Приложение вполне надежно. Алессандро вписал туда все стандарты красоты, все микропараметры симметрии и пропорций. А Пиа купила премиум-версию, где каждое отклонение от идеала подробно объясняется. Большую часть отклонений в себе она не может изменить. Ты знала, что ее глаза слегка асимметричны? И слишком близко посажены? Что приложение говорит, будто ее груди конической формы и недостаточно упругие?

– Уэс. Ты вообще себя слышишь? Как ты можешь воспринимать такое всерьез?

– А как ты можешь не воспринимать? Это все равно что не верить в науку. Я инженер. Это наука.

– Но это не наука! – воскликнула Дилейни. – Никакой науки тут нет! Да блин, Уэс, красота – это самая субъективная вещь на свете!

Уэс остановился у прилавка с кассетными плеерами и виниловыми проигрывателями. “Никакой х**ни с подключением через вайфай”, – гласила надпись сверху. За восьмидорожечный плеер просили две тысячи, за CD-плеер – вдвое больше. Рядом с ними в плексигласовом контейнере стояла коробка с пончиками “Криспи Крим”. “Скорее всего, еще съедобны”, – было написано на наклейке. Пончики отдавали за 180 долларов.

– Как бы то ни было, – сказал Уэс, – когда эти цифры уже у тебя в голове, их не сотрешь. Твой показатель я тоже посмотрел. По фото.

– Не говори мне.

– 722.

– Блин, Уэс, что с тобой происходит? – Дилейни знала, что теперь и она не сможет забыть эти цифры. – Зачем ты мне сказал?

– Ты же говоришь, это все ерунда, так какая тебе разница?

Мысли Дилейни двигались по замкнутому кругу. Она обрадовалась, что ее показатель выше, чем у Пиа, но тут же устыдилась этого.

– Пиа уже собралась делать операцию, – сказал Уэс. – Проще всего исправить слишком широкий нос. Хирург гарантирует, что показатель тогда будет выше 700.

Они остановились у последней палатки, под вывеской “ТОЛЬКО СОЛОМИНКИ”. Здесь действительно были только соломинки – большинство пластиковые, некоторые явно из прошлого века, варианты для экономных и для транжир.

Дилейни взяла Уэса за локоть:

– Уэс, вы оба сошли с ума. Ты говорил ей, что она красивая?

– Говорил! Говорю! Постоянно! Ты же знаешь. Но это только мои слова. А “Лицом к свету” – это общее мнение. Оно точное и объективное. Она не будет счастлива, пока ее показатель не перевалит за 800. Как минимум. А это долгий путь.

Дилейни понимала, что миллионы, десятки миллионов людей скоро захотят сделать то же самое, что и Пиа, – исправить свою внешность. Как это остановить? Или лучше все бросить, уйти, сбежать из этого города, из всех городов, спрятаться в горах, никогда больше не выходить в интернет? Она посмотрела в глаза Уэсу и впервые в жизни увидела в них страх.

– Как там мама? – сменила она тему.