Вместе с русской армией. Дневник военного атташе. 1914–1917

Железнодорожная сеть действительно переживала серьезный кризис из-за того, что подходили к концу запасы угля. Система внутренней водной сети эксплуатировалась на недостаточном уровне для накопления за летний период необходимого количества угля в удобных пунктах в центральной и северной частях России. Отчасти это, без всяких сомнений, объяснялось тем, что мужское население соответствующих районов не было привязано к шахтам и не желало трудиться в летнее время. Плохое качество угля приводило к порче двигателей, работавших непрерывно, в то время как из-за отпусков обслуживающий персонал не имел времени на их чистку. А затем снова долгий период холодной погоды и снегопадов сковывал движение паровозов, заставлял уменьшать количество вагонов в поездах и парализовал подвижной состав из-за частых задержек в отправлении и в пути, иногда на целые сутки, случавшихся из-за поломок двигателей.

Четверг, 22 февраля 1917 г. Петроград

Разговаривал с Поливановым. По его словам, Министерство путей сообщения вот уже более двух лет торгуется по поводу цен на уголь, что и является причиной его ужасного качества, которое приводит к поломке двигателей. Я спросил у него, что бы он сделал, если бы обладал диктаторскими полномочиями. Он ответил, что собрал бы для консультаций лучших транспортных управляющих. Затем он назначил бы на каждую ветку специалиста, дав ему диктаторские полномочия, который делал бы на своем участке все, что пожелает, даже вешал, если сочтет это необходимым.

Русские инженеры, продолжал Поливанов, являются хорошими созидателями, но слабыми транспортными управляющими. Руководить железной дорогой не сложно, однако это занятие требует постоянного внимания и активного контроля. А наши специалисты любят поспать.

Он поведал мне, что Беляев ни разу не был у него с тех пор, как стал военным министром. Как он считает, его, Поливанова, ненавидит императрица, ненавидят балерина Кшесинская и любимая фрейлина императрицы Вырубова. А поскольку Беляев желает сохранить за собой свое место, он не хочет рисковать сомнительными дружескими связями с этими дамами!

Четверг, 1 марта 1917 г. Петроград

Вчера посол уехал на время в Финляндию, взяв несколько дней заслуженного отдыха.

Я имел встречу с Беляевым, во время которой передал ему телеграмму от Г. Вильсона, где говорилось о дезорганизации, которая царит в порту Романов. Я постарался подать это как можно более серьезно, подчеркнув, что считаю несчастьем, когда наши гражданские моряки рискуют жизнью, доставляя в Романов грузы, которые русские даже не пытаются оттуда вывезти. Беляев признался, что Мурманская железная дорога не является железной дорогой в полном смысле этого слова, а представляет собой нечто вроде гигантского блефа. Виноват в этом бывший министр путей сообщения Трепов, который объявил об открытии дороги с 28 ноября, однако сам задержал проведение строительных работ.

По словам Беляева, с прошлого воскресенья по распоряжению императора три министра – путей сообщения, торговли и сельского хозяйства – должны ежедневно собираться под его председательством на один час и пытаться координировать работу своих ведомств. Он пожаловался, что каждое из министерств работает «в своем отдельном коридоре» (так по-русски переводится выражение «водонепроницаемый отсек»).

Далее он перешел к политическим вопросам. Он заявил, что единственным политиком, которому можно доверять, является Савич. Гучков умен, но он не может верить ему, так как, подобно другим, он просто пользуется воцарившимся хаосом для того, чтобы манипулировать правительством. Он признал, что именно Поливанов научил его работать, но добавил, что для него, Беляева, как для честного солдата, работать с Поливановым очень сложно, так как тот постоянно ждет рекомендаций от политиков.

Беляев упомянул, как он подчеркнул, перед императором то, какой удачей для Англии стало обладать такими людьми, как Лайтон, «профессор Кембриджского университета, который занимается только своим делом и никогда не лезет в политику». Генерал вздохнул.

Узость мышления бедного Беляева, который принципиально выступает против любых рекомендаций, если они не исходят от официальных лиц, нейтрализует всю его энергию и честность. Его глупость делает все безнадежным. Что будет, я не знаю.

Понедельник, 5 марта 1917 г. Петроград

В субботу утром мне позвонил Диаманди (румынский посол) и попросил о встрече. Я поехал к нему в три часа пополудни. Мне жаль этого человека, настоящего джентльмена, честного патриота. Он очень остро переживает свое положение, так как на своем посту ему пришлось служить инструментом по втягиванию его страны в войну, которая складывается для нее просто катастрофически. В то же время вступление Румынии в войну ничего не дало и Антанте, кроме дополнительных проблем.