Вместе с русской армией. Дневник военного атташе. 1914–1917

Пробился в посольство, и посол отправил меня в Думу. Специалист по железным дорогам из Канады по фамилии Бэри и его помощник присоединились ко мне, и мы вышли в наше путешествие через снежные заносы протяженностью в две мили. На полпути нам встретились сани, полные сельских жителей в праздничных нарядах. Они махали руками и кричали что-то приветственное, и мы в ответ тоже выкрикивали приветствия. Потом сани остановились, и нам предложили места. Старый солдат, от которого сильно пахло водкой, быстро избавился от других пассажиров, чтобы освободить место для нас. Пока мы ехали, держась друг за друга, чтобы не выпасть, мой приятель солдат шептал мне на ухо, что император – хороший человек, но его окружают предатели. Сейчас этих предателей выгонят, и все будет хорошо.

Мы приехали в Думу в тот момент, когда Родзянко беседовал с солдатами Преображенского полка. Весь переулок перед зданием был заполнен грузовиками, полными совершающими увеселительную прогулку солдатами. Наш самозваный проводник вышел перед нами, поднял шапку и закричал: «Дорогу британским представителям!» Я почувствовал, что выгляжу полным дураком, что, несомненно, соответствовало действительности. Преображенцы в ответ грянули: «Ура!»

Наш провожатый провел нас в Большой Екатерининский зал, в одном из свободных участков которого я на минуту увидел Родзянко с Гучковым. Потом я снова попал в толпу. Родзянко в этот момент обращался к солдатам с призывом вернуться в казармы и сохранять порядок, так как иначе они превратятся в бесполезную толпу. Я подслушал, как один из солдат рядом со мной сказал своим приятелям: «Нет. Мы не должны возвращаться в казармы, потому что это означает снова нести службу и работать, как прежде». Потом я обратил внимание на то, что на лице моего провожатого, который внимательно слушал то, что говорил другой солдат-преображенец, отразилось изумление и разочарование. Бедняга! Несомненно, его бесхитростная и честная вера была поколеблена. Он начал понимать, что революция оказалась гораздо грубее, чем нечто возвышенное, представлявшееся ему.

После Родзянко выступал Керенский, адвокат с бледным лицом. Он говорил охрипшим голосом из-за спин охраны. Я не мог уловить смысла того, что он говорит, но мне сказали, что он честно сотрудничает с думским комитетом.

Другие члены рабочего комитета были настроены менее патриотично, они частично разделяли линию Совета. Первая газета этой организации («Известия»), которая вышла сегодня, не опубликовала ничего заслуживающего внимания, кроме листовки, подписанной Петроградским комитетом Российской социал-демократической рабочей партии и партии социалистов-революционеров. Ее содержание крайне неприятно для представителей стран-союзниц, так как там содержится призыв остановить войну. Листовка начиналась словами: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Товарищи рабочие, наш час пробил! Борьба, которую мы начали уже давно, принесла свои плоды, она расчистила дорогу к осуществлению вековых ожиданий пролетариата. Народ сверг капиталистов и вместе с армией уничтожил царское правительство, этого наемника буржуазии. Его место заняло Временное революционное правительство, которое должно состоять только из представителей пролетариата и армии».

Представитель «Дейли кроникл» Гарольд Вильямс, которого я встретил в здании Думы, поделился со мной вестью о том, что вчера вечером дела шли скверно, даже еще хуже, чем сегодня. Однако сейчас Дума постепенно берет все в свои руки.

Однако сегодняшняя сцена в Думе не слишком демонстрировала то, что порядок восстанавливается. Работали лишь немногие. Везде толпились солдаты. Среди них было всего около 30 офицеров, и создавалось впечатление, что они стыдятся себя. Одно из помещений использовалось как импровизированный патронный завод. В другом были сложены мешки с мукой, которую предполагалось выдавать войскам по мере прибытия. Еще в одном помещении я обнаружил беднягу Энгельгардта, пытавшегося выполнять свои обязанности военного коменданта. Он сидел за столом, где лежала сильно обгрызанная буханка черного хлеба, и тщетно пытался перекричать толпу солдат, которые, сплевывая, курили и, не останавливаясь, задавали вопросы.

Неожиданно по коридору провели последнего премьер-министра Штюрмера в сопровождении комичного эскорта: впереди торжественно шествовал какой-то студент с саблей наголо. Пожилого человека в тяжелой шубе бесцеремонно подталкивали. Затем прибыл Питирим из Святейшего синода, а потом – заместитель министра внутренних дел. Сразу три группы отправили за Протопоповым, но его пока не обнаружили.

По дороге назад из Думы я встретил Терещенко, который рассказал мне, какие усилия предпринимаются для того, чтобы привлечь офицеров к восстановлению порядка. В то же время многих офицеров арестовали. Наверное, я единственный в Петрограде, кто сейчас носит саблю!