Вместе с русской армией. Дневник военного атташе. 1914–1917

Мы собрались наверху, где нас встретил и приветствовал Милюков, затем проследовали в длинную залу. Министр Милюков привел остальных представителей своего министерства, которые стояли свободной группой. В это время сэр Бьюкенен как дуайен обратился к присутствующим с приветственной речью, призывавшей восстановить дисциплину в армии и со всей энергией продолжить войну. Затем он зачитал послание господина Ллойд Джорджа, которое Милюков перевел на русский язык.

Посол Италии Карлотти присоединился к «честным словам сэра Джорджа», а затем утомил всех чтением отчета о нескончаемых дебатах в итальянском парламенте по поводу России. Затем наступила очередь говорить господину Палеологу. Он сказал, что верит в патриотизм министерства, в его верность союзу. Он также отметил, что русские были патриотами даже тогда, «когда все события были против этого».

Пока дипломаты выступали, сотрудники министерства стояли глядя в пол, кивая головой после окончания каждого выступления. Я не мог думать об этих людях как о сотрудниках министерства победившей страны. Мне не хотелось смотреть на их лица, которые все как одно были устремлены в землю. Такая поза казалась слишком агрессивной и фальшивой, и тогда я тоже стал смотреть в пол и разглядывать их обувь. Какая необычная коллекция обуви! Никогда не видел такой прежде!

В ответной речи министр Милюков сделал заявление, что Россия будет сражаться до последней капли крови. Я не сомневался, что сам Милюков так бы и поступил, но что сказать об остальной России?

Когда все закончилось, группы людей распались и перемешались, я набросился на генерала Маниковского, который выполнял у Милюкова обязанности военного министра. Я сказал ему, что все это было лишь дипломатическими заявлениями, но что он, генерал, может рассказать о Двинске, где, по словам Нельсона, солдаты бросились бежать вон из окопов и офицеры не в состоянии были с ними справиться. То же самое я сказал и министру Керенскому.

Тот ответил, что восстановление дисциплины в армии и в особенности во флоте вызывает сильную озабоченность правительства. Он заговорил об обращениях, напечатанных 22 марта. Но что толку в обращениях? Мне кажется, что мы идем прямой дорогой к анархии и сепаратному миру.

Был создан комитет в составе 30 офицеров, главным образом генералов, под председательством генерала Поливанова. В течение пяти дней и ночей его члены были заняты созданием новых уставов в соответствии с требованиями «новой дисциплины». Работа проходила через думскую Военную комиссию, чтобы обеспечить хотя бы минимум уступок, на которые согласится пойти Совет. Офицерам приходится отвлекаться от выполнения своих обязанностей на войне, чтобы участвовать в работе Совета. Фактически война повсюду отошла на второй план. Оперативные штабы армий теперь больше озабочены вопросами внедрения «новой дисциплины», а не борьбы с врагом.

По приглашению генерала Поливанова мы с французским военным атташе присутствовали на одном из заседаний его комитета, состоявшемся 26 марта. В очередной раз пытались ответить на вопросы, касающиеся воинской дисциплины. После четырех часов разговоров было принято решение, во-первых, в качестве уступки мнению революционеров, на представление к званиям унтер-офицеров по решению командиров рот, батарей и эскадронов может быть наложено солдатское вето. Во-вторых, офицерам петроградского гарнизона будет позволено носить штатское платье, чтобы уберечь их от повсеместных оскорблений.

Я ежедневно встречаюсь с генералом Корниловым и начальником его штаба полковником Балабаном, моим давним другом еще с 1914 г. Корнилов постепенно растерял былой оптимизм. 6 апреля его вызвали присутствовать на заседании кабинета министров, после которого он поделился со мной своей оценкой, что его члены показались ему очень слабыми личностями.

Это был мужчина во всех смыслах этого слова, который никого не боялся. Как-то один из солдат Павловского батальона спросил генерала с насмешкой, на какой день он намерен назначить военный парад, на что Корнилов ответил: «Смотр! Ты воображаешь, что я смогу показать такой мусор, как ты, русскому народу? Как только будет восстановлен порядок, тогда я и назначу парад».

Солдату одного из пулеметных полков он заявил: «Ты думаешь, что солдаты на фронте смотрят на вас как на героев? Тогда я скажу тебе, что это не так. Они думают о вас как о трусах, которые не хотят воевать».

Такие замечания, должно быть, больно задевали тех, кто внезапно, проснувшись, почувствовал себя народным героем. Ниже приводится пример того, какой фимиам они ежедневно воскуривали самим себе:

«Товарищи петроградского орудийного завода приветствуют своих товарищей солдат!

Привет вам, товарищи и братья!

Славные борцы за свободу народа! Будущие поколения будут чествовать вас. О вас будут говорить: „Это было поколение героев, борцов, титанов!"»