Вначале будет тьма // Финал

Описав круг перед аэропортом, небольшое желтенькое такси с Полем Нготомбо отправилось в Ляунду. Солнце только начинало подниматься над землей, и лес, открывшийся перед российским футболистом, покрыл все его мысли разом. Нготомбо думал о финале и не говорил, а таксист, с опаской и интересом поглядывая на пассажира, заговорить боялся. Так они проехали минут пять – и только когда аэропорт совсем исчез из виду, таксист решился завязать разговор:

– А я тебя узнал!

– Ай?

– Узнал, как пить дать узнал! Поль Нготомбо! Ты ж ведь?

Поль недовольно передернулся.

– Ну я!

– Ай, как хорошо, братец! Знаю, что ты, знаю!

Таксист поправил зеркало перед собой – и Нготомбо увидел две улыбающиеся морщинки. Водитель чавкнул и открыл было рот, но сразу же закрыл. Так водитель повторил еще несколько раз в течение десяти минут. Наконец Нготомбо не выдержал:

– Ну чего еще?

– Да так!

– Говори уже.

– Ничего, ничего! Просто у меня дочка…

– Дочка?

– Дочка, братец, масенькая. Шесть годиков только. В школу пошла, ходит теперь, веришь, братец, как фифа. Натурально фифа! Ай-ай, важная цапля! И футбол любит. Страсть как любит! Мы телевизор купили недавно, Ифе заработала на своих там этих… Ну черт с ними, короче, хороший телевизор. Каналы все, какие нужно – хошь тебе новости, хошь кино. А еще это есть… Как его, с продавцами. Ну я такое не смотрю…

– Погодь, – Нготомбо облокотился на переднее сиденье, – кто заработал?

– Что заработал, братец?

– Ну деньги. На телевизор.

С минуту таксист напряженно пытался что-то вспомнить. Чтобы помочь себе в этом, он помял длинную складку на лбу мизинцем, облизнул его и снова приложил ко лбу.

– А. Ну так это Ифе, ясен пень. Где ж мне столько наскоблить на своем моторчике, – таксист легко ударил несколько раз по рулю.

– Ифе – это жена, что ль?

Водитель сплюнул в окно.

– Жена…

Такси выехало из леса. Выглянуло солнце, прятавшееся до того за кронами деревьев. Поль прищурился и улыбнулся. Зелень сменилась светло-коричневой землей и грунтом, вдали появились первые призраки домов и хижин. На повороте в две полосы шоссе, текшие из аэропорта и к нему, вливалась новая, тонкая и стройная дорога. Вдруг из-за поворота выехал черный пикап, и, перелетев левую полосу, обогнал маленькое такси Нготомбо, чуть не сбив с него боковое зеркало, а заодно и дверь. Таксист затормозил и выругался на языке корней. Нготомбо стукнулся переносицей о передний подголовник.

– Жид пархатый! – Таксист обернулся к Нготомбо. – Стукнулся?

– Ничего. Зря ты так его… Евреи хорошие бывают. Вьот жьелтомьорды – дрьугое дьело!

Водитель недоуменно посмотрел на Поля и продолжил:

– А я разве про евреев, братец? Это ж жид! А евреи-то да. Я и сам, – водитель подмигнул Нготомбо, – немножко этот самый!

Такси медленно поплелось дальше в гору. Переносица Нготомбо ныла, а глаза слезились от яркого, отражающегося в свежем грунте солнца. Поль попытался вспомнить, о чем он думал до разговора с водителем, но мысль все время куда-то убегала, хотя вертелась на кончике языка. Вместо нее Нготомбо вспомнил Ифе.

– Ифе… Мою жену тоже Ифе зовут.

– Кого, братец?

– Жену.

– Да, мою Ифе зовут. А у тебя есть?

– Есть.

– И как зовут?

Нготомбо промолчал.

– Ты про дочку рассказывал.

– Ась? А, дочка, да. – Таксист посветлел, и морщинки в зеркале заднего вида распрямились. – Чудо, а не дочка. Тебя любит, между нами, просто страсть. И говорит всегда, когда телевизор садится глядеть, – таксист откашлялся и пискнул: – «Поля мне хочу! Русская вперед!» А я что, я не против. Русская – дело хорошее.

Поль посмотрел в зеркало. Таксист косился в сторону Нготомбо и морщился, как будто хотел чихнуть. Множество раз после футбольных матчей Нготомбо видел такое выражение лица у болельщиков. Обыкновенно в это время они держали ручку и блокнот. Поль выдохнул и с силой улыбнулся:

– Автограф?

– Ох, братец! А можно?

– Можно. На чем хочешь?

– А, ну хоть вот. – Водитель открыл бардачок и достал оттуда засаленную бумажку. Он протянул ее Нготомбо.

– А это?..

– Да чек какой-то, не помню уже. Ты не смотри, пиши прям тут вот.

– Ну ладно. Чего писать-то?

– А пиши так: «От Нготомбо – это то есть ты – к девочке Адед – ее Адед зовут, трещит потому что много. Болтает все время, веришь? – проживающей на улице Тарамба в доме номер пять». Хотя, – таксист задумался, – может, и без адреса можно. Просто чтобы в школе поверили. В общем, братец, тебе видней, пиши, в общем, как знаешь.

Поль расписался и протянул чек водителю. Тот, счастливый, спрятал желтоватую бумажку обратно в бардачок.

– Ох, ну спасибо. Прямо как подарок будет. Для Адед.

– Адед – прадед! – Нготомбо на мгновение широко раскрыл рот в улыбке, но сразу снова помрачнел. – Правда Адед зовут?

– Вот те крест, – таксист перекрестился слева направо и еще раз сплюнул за окно. Грунт снова поменялся местами с деревьями, а солнце – с кронами деревьев.

– И у меня, представляешь? Тоже Адед.

– Да ну?

– Ага.

– А ты к ней, что ли?

– К ней, к кому ж. И еще одна у меня есть.

– Айна небось? – Таксист хитро улыбнулся.

– Айна! Почем знаешь?