Вне игры

– По поводу рыбы и мяса? – уточняет мама.

– Угу, насчет этого и всего.

Накинув ветровку, выхожу на улицу. Небо хмурое, моросит дождь, и ветер бросает в лицо холодные дождевые капли – погода сегодня максимально нелетная. Но я два дня просидел дома, выбирался только на пятничную тренировку с «Кометой», так что тупо хочется подышать свежим воздухом. Ладно, и Рите позвонить. Дома, где меня могут услышать, делать это не кайф.

Втягиваю в легкие воздух, медленно выдыхаю. Я курил в последний раз лет в пятнадцать, но как в профессиональный спорт ушел, это баловство из жизни вычеркнул. А сейчас впервые за долгое время отчаянно манит затянуться. Сублимация в сигареты? Ну ты дошел, Любимов.

Разблокировав мобильный, заношу палец над строкой с именем «Рита» в телефонной книге. Написать было бы куда проще, но я твердо решил позвонить. Потому что это по-мужски, и потому что я просто хочу услышать ее голос. Даже если она меня пошлет, пусть лучше это будет вербально, чтобы я запомнил. Я знаю, что пройдет время, и я буду воскрешать в памяти малейшие детали своих отношений с Ритой. Даже такие…

Звоню. Слушаю длинные гудки, которые лишь оттягивают то, что я и так уже предчувствую. Она не возьмет. Не придет. Даже не пошлет, потому что я…

– Алло, – раздается в трубке знакомый голос за секунду до того, как я бы сбросил, а следом – тишина и сбивчивое дыхание.

– Привет, – говорю я ошарашенно, размазанный напрочь самим фактом, что мы снова разговариваем.

– Привет.

И снова тишина. Некомфортная. Напряженная.

– Сегодня суббота. Мама ждет тебя на обед. Ты… помнишь? – выдаю на одном дыхании, понимая, что все это похоже на какой-то бред. Почему это должно было случиться со мной?.. С нами?

– Помню.

Что это за ответ? Она помнит, но не хочет идти? Или она помнит и согласна?

– Я заеду за тобой в час, – говорю я, делая выбор за нее. Потому что… Что еще мне остается? Это мой шанс увидеть ее сегодня. Я не могу его слить в трубу из-за собственной нерешительности.

И, блин, с каких пор я стал нерешительным? Я всегда иду напролом. Я послал отца, чтобы играть в хоккей, когда он сказал мне, что перестанет давать мне деньги. Я переехал в Штаты по контракту новичка, не дающему мне никаких преимуществ в команде, хотя у меня было солидное предложение от клуба дома. Я за секунду принял решение стать фиктивным бойфрендом Риты, когда она была в беде. Так что, черт возьми, со мной сейчас?

Устав рефлексировать и, если честно, серьезно промокнув, потому что дождь припустил не на шутку, возвращаюсь домой. Настроение, несмотря на хлюпающие кроссовки, у меня теперь замечательное.

Топлю в душ, делая воду погорячее. Думаю о Рите. Наверное, впервые очень серьезно в этом контексте. Я себе раньше не позволял присматриваться к ней внимательно. А сейчас закрываю глаза и вижу все – длинные ресницы, немного выгоревшие на кончиках, несколько веснушек на переносице, молочную кожу, которой отчаянно хочется касаться пальцами, мягкие губы… И да, теперь я точно знаю, что они такие же сладкие на вкус, как и на вид.

У дома Воскресенских я оказываюсь в 12.40. Я в принципе пунктуальный, но не настолько, чтобы в субботний день закладывать плюс тридцать минут на пробки. Это все мое нетерпение поскорее увидеть Риту – я даже не помню, когда в последний раз испытывал нечто подобное. Это почти то же чувство, с которым мне обычно не терпится встать со скамейки запасных «Миннесоты» и броситься в бой. Всепоглощающее.

Рита выходит из-за ворот ровно в 13.00. Такая красивая, что меня как-то даже врасплох застает. Волосы собраны в высокий хвост, глаза подведены, на щеках алеет румянец. На ней короткая бежевая юбка и черная водолазка. Обычный наряд, ничего вызывающего, а у меня ощущение, будто я в жизни не видел ничего сексуальнее. Похоть бьет в голову и в пах. После того единственного неожиданного рандеву в туалете десять дней назад у меня ведь никого не было. Я даже об этом не думал, потому что у меня была Рита. А теперь не могу не думать об этом по той же самой причине – потому что есть Рита. И я ее хочу.

– Привет, – говорю я, выбираясь из машины, чтобы открыть для нее пассажирскую дверь.

Никогда не отличался особым красноречием, но сейчас вообще утратил способность нормально изъясняться. Я здороваюсь с ней второй раз за день. Это просто смешно.

– Привет, – отзывается Рита, усаживаясь в машину.

– Послушай…

– Знаешь…

Мы начинаем говорить одновременно и так же одновременно замолкаем. Каждый из нас, видимо, ожидает, что другой продолжит начатое. Я же готов откусить себе язык – лучше бы она сказала первая. Что бы там ни было.

– Я слушаю, – говорю я.

– Да, – говорит Рита, смущенно опуская глаза на сложенные на коленях ладони. – Я хотела сказать… Мы могли бы забыть обо всем, что произошло в нашу прошлую встречу? Ты был прав. Это было ошибкой. Поцелуй и… Нам незачем возвращаться к этому.

Серьезно? Ошибкой? Чем дольше я об этом думаю, тем меньше в этом уверен. Нечто столь сладкое и приятное не может быть ошибкой.

– Предлагаешь просто забыть? – спрашиваю напряженно.