Вне игры

Я даже возмутиться забываю, потому что все мое внимание теперь приковано к нашим сцепленным рукам, которые почти под юбкой, но нет… Он нарочно это сделал? Потому что я пылаю. И хочу. И между ног у меня горячо и уже влажно. И я почти готова умереть со стыда, только бы завести его руку туда, где я больше всего хочу ощутить его пальцы. Но до того, как я набираюсь решимости сделать это, на телефон Никиты приходит уведомление об электронной регистрации на завтрашний рейс. И мое настроение, а вместе с ним и возбуждение стремительно покрывается коркой льда.

– Что там? – интересуется Любимов, пока я таращусь на экран.

– Ты забыл зарегистрироваться на свой рейс, – отвечаю механически.

– Не забыл, – отвечает он спокойно. – Просто не стал этого делать.

– Понятно.

– Что тебе понятно, а, Рит? – произносит он будто бы даже с вызовом, который я совсем не понимаю.

– Что ты из тех, кто предпочитает регистрироваться у стойки в аэропорту.

Никита пару секунд молчит. Потом устало вздыхает.

– Неправильно. Не зарегистрировался, потому что не полечу.

– Не полетишь? – Это единственное, что я могу прошелестеть пересохшими губами.

Шок. Недоверие, неконтролируемая вспышка радости, потом чувство вины. И… Нет, все же это радость. Эгоистичная радость, что завтра я смогу снова его увидеть. Хотя вина тоже здесь… Просачивается сквозь розовую дымку, терзая острыми когтями. Если из нас двоих кто-то и должен был поступиться чем-то, то это не Никита…

– Завтра не полечу, – подтверждает он сухо.

Пока я таращусь на него, ожидая продолжения, Любимов включает поворотник и сворачивает в переулок, в котором стоит дом его брата.

– Еду заказывать будешь? – интересуется он невозмутимо, будто бы не взорвал только что рядом со мной информационную бомбу.

– Что значит, ты не полетишь завтра? – спрашиваю требовательно, забыв и про еду, и про его телефон в моих руках. Сейчас только его ответ имеет значение. – А как же хоккей? Твоя команда? Тебе нельзя оставаться, Никита!

Говорю это все спонтанно, на эмоциях. Я больше всего на свете хочу, чтобы он был со мной. Но эгоистично забрать у него его будущее только потому, что он имел неосторожность в меня влюбиться?.. В трусиху, которая боится даже собственной тени?

– Ты не понимаешь, что значит «не полечу завтра»? – Не позволяю насмешке в голосе Никиты сбить себя с толку. – Все так, как я и сказал.

– Ты знаешь, о чем я!

Машина притормаживает у подъезда. В несколько уверенных маневров Никита паркует ее вдоль дома в колонне других машин. Глушит мотор. Только после этого смотрит на меня.

– Я не полечу завтра. А когда полечу в следующую среду в Баку, надеюсь, ты полетишь со мной, – говорит прямо.

– В Баку? – повторяю, как болванчик.

– Там был свободный слот на интервью в американском посольстве. Теперь он занят. – Никита делает выразительную паузу. – Тобой.

– Мной?

– Давай поднимемся в квартиру. Там поговорим, – предлагает Никита лаконично.

На нужный этаж в лифте мы едем молча. Я взбудоражена и растеряна. Никита выглядит сосредоточенным, но спокойным. Держит меня за руку. Уже привычно поглаживает тыльную сторону моей ладони большим пальцем. Будто бы успокаивает.

– Ты остался из-за меня? – спрашиваю я, едва мы переступаем порог квартиры.

– Да. Я остался из-за тебя. Но лишь на несколько дней, – говорит так естественно, а у меня сердце сжимается от любви и нежности к нему. – Но остаться навсегда я не смогу, Рит. У меня карьера в Штатах. Обязательства. НХЛ – это венец того, к чему я стремился. Тренер дал мне еще полторы недели отпуска. За это время реально завершить твои дела здесь, решить вопрос с университетом и собрать нужные для визы документы. Твой отец обещал посодействовать, если ты решишь поехать. В среду мы должны быть в посольстве в Баку.

– А если я не захочу? – Я даже не знаю, зачем спрашиваю это. Это какая-то мазохистская потребность причинять себе боль. Только на этот раз я знаю, больно не только мне.

– Тогда в следующую среду я улечу один. – Голос Никиты твердый, уверенный, лицо выглядит расслабленным, только стальной блеск глаз говорит мне о том, что он далеко не так спокоен, каким пытается казаться. – Будем думать, как и где встречаться.

Я отвожу глаза, на которые наворачиваются слезы. Хочу их спрятать, быстро-быстро моргаю, но остановить соленые ручейки оказываюсь не в состоянии.

– Почему ты плачешь, Рит? – ласково спрашивает Никита, мягко касаясь моего подбородка и заставляя посмотреть на него.

– Ты из-за меня остался, – всхлипываю я.

– Не навсегда.

– Это не важно. Ты все равно остался.

– Ты сомневалась?

Сомневалась? У меня нет на этот счет однозначного ответа. Я не могла знать, что он останется. Но, наверное, чувствовала, что он найдет возможность сделать так, чтобы мы не потерялись. Потому что это Никита. Он еще ни разу не подводил меня. И я ему верю. Как оказалось, в некоторых вопросах даже больше, чем себе.