Внешняя политика Советской России и СССР в 1920-1939 годах и истоки Второй Мировой войны

На границе произошло несколько и других, более мелких инцидентов[6797]. 28 ноября последовала ответная нота Советского правительства. Отказ от отвода финских войск был назван враждебным актом, предложение об обоюдном отводе – бессмыслицей. Граница проходила в 32 километрах от Ленинграда, и реализация финских предложений привела бы Красную армию в пригороды второго по важности экономического и политического центра СССР. Таким образом проект Хельсинки, по мнению Совнаркома, свидетельствовал о желании держать Ленинград под угрозой, ввиду чего Советское правительство отказывалось от совместного расследования инцидента. Ввиду нарушения финской стороной обязательств по договору о ненападении 1932 года, СССР отказывался от обязательств по данному пакту[6798].

29 ноября по радио к гражданам СССР обратился Молотов. Начало речи недвусмысленно указывало на то, чем она закончится: «Враждебная в отношении нашей страны политика нынешнего правительства Финляндии вынуждает нас принять немедленные меры по обеспечению внешней государственной безопасности». Глава правительства перечислил враждебные меры финского правительства по отношению к Советскому Союзу, отказ от сотрудничества, обстрелы на границе и т. п. и предупредил, что РККА и РККФ был дан приказ – «быть готовым ко всяким неожиданностям и немедленно пресекать возможные новые вылазки со стороны финляндской военщины». Молотов заявил о готовности «благоприятно обсудить даже такой вопрос, как вопрос о воссоединении карельского народа, населяющего основные районы нынешней Советской Карелии, с родственным ему финским народом в едином независимом финляндском государстве. Для этого, однако, необходимо, чтобы правительство Финляндии занимало в отношении СССР не враждебную, а дружественную позицию, что соответствовало бы кровным интересам обоих государств».

Советский Союз, утверждалось в речи, не намерен вмешиваться во внутреннюю политику Финляндии или ограничивать ее независимость. Речь заканчивалась следующими словами: «Единственной целью наших мероприятий является – обеспечение безопасности Советского Союза и особенно Ленинграда с его трех с половиной миллионным населением. В современной накаленной войною международной обстановке решение этой жизненной и неотложной задачи государства мы не можем поставить в зависимость от злой воли нынешних финляндских правителей. Эту задачу придется решать усилиями самого Советского Союза в дружественном сотрудничестве с финляндским народом. Мы не сомневаемся, что благоприятное разрешение задачи обеспечения безопасности Ленинграда послужит основой нерушимой дружбы между СССР и Финляндией»[6799].

Вечером 29 ноября заместитель наркома иностранных дел Потемкин известил Ирие-Коскинена о решении правительства отозвать из Хельсинки дипломатических представителей и сотрудников торгпредства[6800]. «Это разрыв?» – поинтересовался финский дипломат, и получил положительный ответ. Тогда Коскинен заявил, что только что получил ноту, в которой говорилось о готовности отвести войска от границы. Проблема была в том, что посланник не имел полномочий на её представление, но должен был, по его словам, вот-вот получить их[6801]. Потемкин прервал собеседника – все эти действия опоздали, так как «нота Молотова исчерпывает все вопросы, которые стояли между советским правительством и нынешним правительством Финляндии»[6802]. Последняя формулировка говорила о планах советского руководства. Оно надеялось вскоре иметь дело с другим правительством в Хельсинки.

В 8:30 30 ноября, после получасовой артиллерийской подготовки, советские войска перешли в наступление по всей границе[6803]. По свидетельству корреспондентов «Правды», на Карельском перешейке на ширине в 140 километров и на глубину в 18 километров на пути Красной армии все было снесено[6804]. Серьезного сопротивления наступавшие не встретили, но темпы движения были весьма низкими. В основном из-за сложных природных условий[6805]. Утром 30 ноября 1939 года советская бомбардировочная авиация нанесла внезапные удары по порту и железнодорожному вокзалу Хельсинки[6806]. Президент Финляндии Кюести Каллио объявил о начале войны с СССР[6807]. Советская пресса заявила о многочисленных столкновениях советских и финских войск[6808]. На митингах в Советском Союзе сразу же был выдвинут лозунг классовой солидарности с финскими рабочими и крестьянами[6809]. Что касается правительственной верхушки – то ей нечего хорошего ожидать не приходилось. «Господа каяндеры решили повоевать! – заявляла одна из статей «Известий». – Они решили показать себя в глазах всего мира верными последователями… Мальбрука. Урок правителей панской Польши ничему их не научил. Финляндские белобандиты надумали побряцать оружием, не понимая, что из-за столь неосторожных решений обломился сучок, на котором сидели все эти шуты гороховые. Ну что ж, пеняйте на себя господа!»[6810] Таковыми были настроения первого дня войны.