Вниз по кроличьей норе

Один из «добровольцев» — вроде как его зовут Тревор — сидит в полном одиночестве в музыкальной комнате перед мозаичной головоломкой, так что подгребаю к нему. Ему где-то за полтинник, и на нем костюм — без галстука, естественно, — словно он только что явился сюда из какого-нибудь офиса. Рожа у него красноватая, типа как у пьяницы, но, помимо этого, я понятия не имею, какова его история. Он попадается мне на глаза в отделении вот уже несколько дней, но мы никогда особо не общались, в чем наверняка моя вина. Обычно я предпочитаю придерживаться привычной компании — меньше всяких сюрпризов, — но прямо сейчас мне в этой компании как-то стремно.

Хочется поговорить с кем-нибудь, кого я вообще не знаю.

Присаживаюсь рядом и говорю:

— Порядочек?

Его картинка из множества фигурных кусочков почти закончена, но он немедленно начинает ее разбирать — без злости, без ничего, просто тихо-спокойно, как будто так надо делать, когда тебя прервали. Просто надо будет потом опять начать по новой, только и всего. Как только он заканчивает и все кусочки опять лежат перед ним на столе, то поднимает взгляд и улыбается мне.

— Порядочек!

44

— Извини, что помешала, — говорю я.

— Неважно, — отвечает он.

— Ты всегда начинаешь по новой? Если тебя прервали?

— Таковы правила.

— Должно быть, такое очень часто случается.

— Угу, я так ее ни разу до конца и не собрал.

— А почему бы тебе просто не унести ее к себе в комнату и не заняться этим там?

Он смотрит на меня так, будто более дурацкой идеи в жизни не слышал, так что решаю не углубляться в этот вопрос.

— Выходит, тебе негде жить? — Это лишь предположение, поскольку полиция не разрешила ему уйти после того, что приключилось с Дебби, так как место жительства у него… скорее всего, неопределенное.

Тревор-под-вопросом мотает головой.

— Не больше пары ночей за раз. — Оглядывается по сторонам. — А вот тут неплохо.

Просто не могу представить, где он мог ночевать до этого, раз тут ему «неплохо». В какой-нибудь промороженной, кишащей крысами халупе? Или в «Травелодже»[100]?

— Тебе не кажется, что в данный момент здесь малость странновато? — спрашиваю я.

— Ну, не готов сказать, поскольку я тут всего ничего.

— А я уже довольно давно, — говорю я. — И у меня такое чувство, будто надвигается что-то плохое.

Мужик в костюме смеется. Пронзительным, каким-то девчоночьим смехом.

— А что тут смешного?

— По-моему, кое-что плохое уже надвинулось, разве не так? — Он опять смеется и делает вид, будто яростно тычет ножом, словно убийца из «Психо»[101].

— Кое-что другое, — уточняю я. — Кое-что плохое для меня.

— А-а, понял, — отвечает он. — Типа чего?

Едва удерживаюсь от слов: «Ну, если б знала, что именно, то могла бы что-нибудь предпринять по этому поводу». Взамен лишь пожимаю плечами и говорю:

— Некоторые здесь думают, что это я убила Дебби. — Тут я сознаю, что он мог пробыть тут недостаточно долго, чтобы знать ее по имени. — Санитарку.

Теперь уже моя очередь изображать удары ножом.

— В туалете.

Он кивает.

— А это ты убила?

Таращусь на него, и… Есть! Все это время я капала на мозг Бэнкси насчет того, что убийцы проникли сюда под видом пациентов, и тут мне внезапно приходит в голову, что агент полиции под прикрытием может с равным успехом проделать то же самое. Злюсь на себя, что не подумала об этом раньше. Этот тип поступил всего через несколько дней после того, как убили Кевина, поскольку у Седдона и его беспомощной группы закончились идеи, а потом, после второго убийства, у него появилось гораздо больше причин оставаться здесь. Чтобы чуть получше познакомиться с подозреваемыми.

«Блин, почему бы и нет?»

Это явно то, как я сама поступила бы в свое время.

Он вытягивает ко мне руку и мотает головой.

— Нет, не говори мне. Я не хочу этого знать.

Если я права, то играет он свою роль чертовски убедительно, но лучшие из агентов реально в этом хороши. Проблема лишь в том, что кое-кто из них способен погрузиться в свою роль чересчур уж глубоко. Знавала я одного своего коллегу, который работал под прикрытием для отдела тяжких преступлений и организованной преступности, — и буквально через месяц после того, как сдал одну из самых крупных банд в Западном Лондоне, и сам угодил за решетку за вооруженное ограбление.

— Мне нисколько не жаль, что ее убили, — говорю я.

— Ладно, — отзывается этот типа как Тревор.

Придвигаюсь на стуле чуть поближе к нему и понижаю голос.

— Но кое-кто здесь думает, что это сделала я, и ответ на вопрос, почему я якобы это сделала, превращает меня в мишень.

— Ну да, ты права, — соглашается он.

— Так ты что-то слышал?

— Нет, в смысле, ты права… это плохо.

— Просто не знаю, что и делать! — восклицаю я. — Не знаю, кому доверять.

— Нельзя доверять всем без разбору.

— Это уж точно…

— Или… ты можешь доверять абсолютно всем. Это тоже может сработать.

Смотрю, как этот мужик улыбается и показывает мне большой палец. Он вроде жутко доволен своим планом. Либо это коп, который настоящий артист в своем деле, либо реально псих, на котором пробы негде ставить.

— Короче говоря, я боюсь, — говорю я.

— Ну да, и я тоже, — отвечает он. — Постоянно.