Внизу наш дом - второй вариант

Сам пенопласт мы получали прямо на заводских установках - их только незадолго до этого окончательно довели до ума в одном из далёких Сибирских институтов, и срочно доставили в Горький. Словом - заполнение пеной любых форм, некоторое время воспринималось, как волшебство. После отвердения получались весьма прочные и лёгкие конструкции, из которых мы и собирали самолёт. Сами формы гнули или выколачивали из дюралевого листа - до штамповки деталей было пока далеко. Целые панели типа всем знакомых в наше время "сэндвичей" занимали свои места в фюзеляже и крыльях.

Работа шла вроде бы и в авральном темпе, но без нервотрёпки - в командах Москалёва и Поликарпова люди успели хорошо сработаться, да и я среди них притёрся, а Олег Антонов вполне живописно во всё это вписался и "вписал" ещё нескольких ребят, вызванных из Саратова.

Замнаркома авиапрома по новым разработкам товарищ Яковлев частенько заезжал к нам запросто и искренне интересовался успехами. Вот не отнимешь этого у человека - умеет общаться. Не напрягает и очень располагает к себе.

Было немало тревог за чересчур новаторское крыло, за охлаждение двигателей, но справились мы с проблемами достаточно успешно - парни из Воронежа уже прошли тему вентиляции двенадцатицилиндрового однорядника, а про хитрости с механизацией несущих плоскостей я не скрыл ничего, из того, что знал. Повсюду восторжествовал гидравлический привод, даже подумывали об уборке шасси, но поняли, что с ней мы ни в какие сроки не уложимся. Первый образец у нас полетел достаточно быстро - буквально с листа. Естественно, испытания я никому не доверил и одну за другой выловил одиннадцать "блох" - конечно, не обошлось без шероховатостей.

Но крупных принципиальных просчетов не было - устранили "плюхи" в рабочем порядке.

- Так как назовём наше детище? - спросил Николай Николаевич, когда в октябре я посадил этот аппарат на Московском аэродроме. Мы прилетели почти всей конструкторской командой просто потому, что нам захотелось проветриться в столице.

- Ан-226, - ответил я, закатив глаза в задумчивости.

- Почему именно по моей фамилии? - Спросил Олег Константинович.

- Николаю Николаевичу нельзя отмечаться в таком деле - он у нас на всех обиделся и убежал на Волгу. Александру Сергеевичу тоже никак - а то враги перестанут бояться его кусачих москитов. Ну... Москалев начинается с "Мо", и москит тоже с "Мо". Мои буквы уже Павел Осипович занял - так что кроме вас - больше некому.

- Тогда, что это за номер такой несуразный? Почему двести двадцать шесть?

- А я людей пересчитал, что участвовали в творческом процессе. Мастеров, наладчиков, испытателей - куча же народу хоть что-то, да подсказала.

Пока Антонов переваривал эту белиберду, Поликарпов задумчиво смотрел на меня, а потом перевёл взгляд на Олега Константиновича. Он-то никогда не забывал о том, что я из будущего. И могу помнить, сколько всего понаизобретает этот пока начинающий конструктор. А больше об этом среди нас никто не догадался.

Наверное, мог бы сообразить товарищ Сталин, если бы слышал моё "обоснование", но он только подходил от остановившейся рядом машины. Вид нашего "аппарата" его явно заинтересовал - он вообще уделял много внимания авиации, и, говорят, неплохо в ней разбирался.

- Вы, товарищ Субботин, как всегда весьма недисциплинированы, - проговорил он с мягким нажимом в голосе. - Прилетели на не принятом комиссией самолёте, да еще и целый коллектив главных конструкторов на ней привезли.

- Раньше обычай такой был, - отвечать начал Поликарпов, - когда по вновь построенному мосту проходил первый поезд, инженер-строитель обязательно стоял снизу, чтоб сразу получить по голове, если чего-то недосмотрел.

Сталин сдержанно улыбнулся. Кажется, он получал удовольствие от увиденного:

- Как мне кажется, от идеи несущего фюзеляжа, использованной в... "Сарае", вы не отказались.

- Четыре в длину и двенадцать в ширину - это же полсотни дармовых квадратных метров толстопрофильного крыла, - улыбнулся Антонов. А на них, между прочим, пошел драгоценный крылатый металл.

- Но днище у вас, я вижу, фанерное, - вождь разогнулся, заглянув под брюхо нашему детищу.

- Я же говорил, что нужно покрасить, - посетовал Москалёв.

- Так, покрасили. Зелёной армейской краской, - пожал плечами Антонов. - И тут особой прочности не нужно, - пояснил он, повернувшись к Сталину. - Каркас пола и днища выполнен из стальных профилей в виде одной объёмной фермы, чтобы грузом не проломило. То есть снизу обшивка не несущая.

- Тогда объясните мне, почему сзади у вас винты двойные, а впереди - одинарные?

- Из-за моторов, - вздохнул Москалёв. - Двенадцатицилиндровые однорядные прокляли в производстве - никак не могут добиться нужной точности обработки. Нам пришлось ставить три шестицилиндровых - один вперёд и два назад. Средний из моторов немного приподнят так, чтобы его ось прошла до заднего окончания мотогондолы, где он через шестерню закручивает соосный винт в противоположную сторону.