Внучка алхимика

– Пожалуйста, входите! Я счастлив! Я польщён!

Эта его суетливость, непонятная радость по поводу её посещения, очень удивили Соню. Она взглянула на Агриппину – та смотрела на маркиза подозрительно и безо всякого почтения. Надо будет как-нибудь объяснить этой дерзкой девчонке, как вести себя со знатными людьми, да ещё в чужой стране. Что она о себе возомнила? Небось, ждёт, что де Баррас набросится на них, как дикий зверь, и тогда можно будет как следует огреть его кулаком…

– Могу я узнать имя моей прелестной гостьи?

– Княжна Софья Николаевна Астахова.

– А та юная особа, надо полагать, ваш Санчо Панса в юбке?

Взглянув на недоумевающее лицо Сони, он снисходительно пояснил:

– Был такой оруженосец у славного рыцаря Дон Кихота – его очень комично изобразил испанский писатель Мигель де Сервантес… Но вы садитесь, садитесь, вот в эти кресла. Кстати, вашу служанку вполне можно принять за компаньонку. Англичанки, например, любят путешествовать в обществе гувернанток своих детей или обедневших дворянок, и называть их именно так – компаньонками.

– Господин де Баррас сделал тебе комплимент. Говорит, что ты похожа на дворянку, – сказала по-русски Агриппине Соня.

– Неужто? – удивилась та, – а мне показалось, наоборот, он чем-то недоволен.

– О, нет, я всем доволен! – на чистом русском языке улыбнулся ей маркиз. – Вы приняли за недовольство некоторую мою растерянность. Я просто не ожидал такого приятного визита… Кстати, то, что я заговорил о Дон Кихоте, ошибка с моей стороны. Это отнюдь не женский роман, и немудрено, что ваше сиятельство его не читали. Роман может показаться неинтересными, в нем слишком много общих мест…

Соня оскорбилась. Она вообще не любила, когда мужчины подчеркивали своё превосходство перед женщинами, и думала, что француз, чья нация славится мужской галантностью, не станет этого делать, даже в такой не слишком деликатной форме.

– Я вас обидел? – вскричал маркиз, до того внимательно наблюдавший за выражением её лица. – О, мне нет прощения. На коленях молю ваше сиятельство о снисхождении!

Он и вправду встал на одно колено и нарочито покорно склонил перед нею голову.

– Встаньте, прошу вас! – Соня даже испугалась его экзальтации. – Уверяю вас, я ничуть не сержусь.

Флоримон де Баррас тут же поднялся и, как ни в чем не бывало, заявил:

– Я как раз собирался выпить чашечку кофе. Не составите ли вы мне компанию? А за кофе мы как раз и поговорим о том, что привело вас в наши славные края.

– Но кто.., – начала было говорить Соня, оглядываясь в поисках кого-либо из слуг – неужели он собирается подавать кофе лично?

– Конечно, у меня есть слуга, – де Баррас опять перешел на французский язык, – он как раз готовит поднос. Через две минуты я смогу предложить вам кофе.

– Вы хорошо знаете русский язык, – заметила Соня. – Вы были в России или у вас просто интерес к языкам?

– Возвращаю вам комплимент – ваш французский великолепен. А насчет интереса к русскому языку – тут целиком заслуга моего отца. Он обучал меня на случай, если сам не доживёт до того дня, когда к нам прибудет посланник от его знакомого – русского князя. Именно так все обстоит? Только передо мной не посланник, а прекрасная посланница?

Весь тон разговора, несмотря на спокойное и серьезное лицо хозяина отчего-то наводил Соню на мысль, что маркиз над нею потешается. Он знает что-то такое, чего не знает княжна, но что позволяет ему чувствовать себя на высоте положения.

Мысли Сони прервало появление ещё одного лица, молодого крупного мужчины, одетого в белый с золотом костюм и с подносом в руке. Костюм оказался ливреей слуги – иначе, почему тот держал в руках поднос? – но такой дорогой, что в нем не постеснялся бы показаться где-нибудь на балу иной аристократ. По сравнению с ним хозяин замка был одет куда проще.

Маркиз лишь повел рукой в сторону стола, и кто там – дворецкий, мажордом? – стал молча расставлять чашки на столе. Слуга делал это молча и сноровисто, ни на кого не глядя. Лишь однажды он украдкой поднял на Софью глаза. И она вздрогнула от страха, который навел на неё этот взгляд.

Отчего она так напряжена? Может, беспокойство ей передалось от Агриппины, которая со страхом смотрит на этого слугу. Ведь в замке не происходит ничего противоестественного, странного. Гостеприимный хозяин хочет угостить их кофе… Помнится, Воронцов тоже её чем-то потчевал. Ну да, это был бокал лимонада. После этого Соня несколько дней провела как в бреду. Но чего вдруг она вспомнила покойного?

– Антуан де Баррас – ваш дедушка? – рассеянно спросила она, вертя в руках чашку с кофе и отчего-то медля его пригубить.

– Почему – дедушка? Мой отец. Правда, он поздновато женился – в пятьдесят четыре года. Но судьба тасует человеческие судьбы, как рассеянный игрок карты, и порой выбрасывает не те карты, что нужно. Маменька была моложе отца на тридцать лет, а вот поди ж ты: она давно в могиле, а папа всё скрипит.

– Скрипит. То есть, вы хотите сказать, что мсье Антуан до сих пор жив?