Внучка берендеева. Третий лишний.

- Отец не виноват. Он просто увлекся, - белая девичья ладонь сама нашла его руку. - Всегда таким был, сколько себя помню. Увидит загадку и не успокоится, пока не отгадает... матушку это злило. Ей хотелось жить, как другие боярыни. Чтобы к нам гости или мы в гости... пир и скоморохи, или в тереме... иные там и живут. Она бы, верно, не отказалась.

Бледен лик. Луна рисует узоры. Глаза темны, провалами кажутся.

- А ему гости в тягость были. Он говорил, что чувствует, как уходит на них время... что времени этого не так и много, чтобы тратить его на глупости. Я тогда не понимала. Мне нравились гости. И скоморохи. И потешники. И чтобы меня, как взрослую, в высокое кресло сажали... еще повадились матушкины подруги женихов перебирать, искать, который подходит. Отец только выглянет, увидит их и обратно уходит. Подруги обижаются, мол, нет уважения к гостям. Матушка после его пеняет, он оправдывается, что ему с этими людьми скучно.

Она цеплялась за Арееву руку, как цеплялась за свою память о тех днях, когда счастлива была. И совестно делалось: ничем-то он не поможет.

Прошлое вернуть?

Это не под силу магиком, даже если соберутся они всем миром.

Будущее переменить?

Это он мог бы, но... какой ценой? И пусть трусость сие, но Арей не готов платить этакую цену. И если отыщет другой путь... он отыщет.

Постарается.

- Как-то он вернулся злой... и к себе пошел. А я... не помню. Знаешь, все помню, а вот зачем к нему пошла, вылетело... может, кукла сломалась? Он умел мои куклы чинить. Или... или испугалась? Он мне как-то камушек подарил, на нитке. Обыкновенный, не самоцветный. Сказал, амулет от снов дурных и сглаза. Я сразу перестала кошмары снить. Мне бы сейчас пригодился такой. Сделаешь?

- Сделаю, - Арей поднял с дорожки камушек.

...не бывает амулетов, которые бы от снов защитили. Слишком тонка ментальная магия, слишком хрупка, чтобы поселить ее в тело камня, даже трижды драгоценного, не говоря уже об обыкновенной гальке. Но если ей так спокойней, почему бы и нет?

От Арея не убудет.

Повинуясь внутреннему порыву, создал простейшую сеть защитного заклинания. Расширил контуры. Вплел в них нить огня. Не от снов, но от магии наведенной поможет. Если и вправду кто воздействует на царевну, то амулет защитит.

- Он сидел над книгой. Читал. Такой увлеченный. А меня увидел и на руки взял. Стал показывать... я ничего не понимала. А он только и говорил, что эта книга - особенная, что она - легенда... в ней собрано многое из того, что утрачено было. И что многие знания опасны, но это же знания...

...или от порчи.

Порчу выжжет истинным живым пламенем, благо, у Арея ныне хватит сил и умения поместить его в камень. И тот плавился в пальцах, меняя форму.

Вылепить?

Что?

А ничего. Пусть камнем и будет, только с дырочкой. Шнурок протянуть и на шею.

- Он так рассказывал об этом. Я запомнила. И знаешь, что? Мне тоже захотелось ее прочесть. Я знаю, что не мне одной... Ильюшка... все думают, что он славный, да... брат наш, который уцелел... но он тоже книгу читал. А у него память отличная, он, единожды прочитанное, не забывает... и знаешь, что? Кто-то ведь выдал отца. Кто?

- Илья?

В это верилось слабо.

Батош-Жиневский был там, на поле. И должен был умереть, если верить предсказанию старой карги. И не умер единственно чудом.

- Спасибо, - цепкие пальчики выхватили амулет. - Отец не желал делиться знанием. Он жадным сделался. Уходил к себе и дверь запирал. Никогда прежде не запирал, а тут вдруг... и в доме стало неспокойно. Почти как здесь. А Илья умел открывать запертые двери... спроси у него.

- Спрошу, - пообещал Арей, зная, что обещание выполнит.

Он должен знать правду, если, конечно, она вообще существует. Все запуталось.

- А еще... незадолго до того, как его схватили... отец взял в покои мою сестрицу... я не знаю, что они там делали, но она вернулась другой.

Девушка поднялась.

- Ты мне веришь?

- Верю, - почти искренне ответил Арей.

- Я боюсь ее... она не злая, нет. Она обо мне заботится. Но я боюсь ее. Понимаешь?

Она ушла и камешек забрала, а следом исчезла и девка с золотом. Арей же остался. В тереме ночью тихо, но тишина обманчива.

- Вы все слышали, верно? - Арей знал, что эта женщина где-то рядом, он чуял не ее, но ее защитника, который и выступил из темноты, растянулся у ног. Алым пламенем полыхнули глаза. И древняя магия потянулась к наглецу, который вздумал нарушить заведенный порядок.

- Слышала, - царица-матушка была в меховой накидке, на белую рубаху наброшенной. - Я разрешила ей говорить.

- Зачем?

- Почему бы и нет? - она вновь держалась зверя. Белые пальцы на жесткой гриве, и не то гладит, не то просто перебирают седую ость. - Или тебе было не интересно?

- Вы и о том, что мы знакомы, знали?

Она кивнула.

- Поэтому?

- Одна из причин. Проще вызвать жалость в том, кто помнит маленькую девочку...

- Зачем мне ее жалеть?

- Незачем. Совершенно незачем, - сказала царица. - Она живет в тереме на всем готовом. Окружена служанками и няньками. Ее желания исполняются, те, которые могут быть исполнены. И ты мне ответь, к чему жалость?

Арей не знал.

И промолчал. Так оно верней.

- А золото...