Внучка берендеева. Третий лишний.

- Теперь только выбросить. Вместе с котелком, - вздохнула Марьяна Ивановна. - Горазды вы, бояре, Акадэмическое имущетво портить. Запомни, Илья Мирославович. Нет такой теории, которая б помогла тебе на бумажке чудо-зелье составить. Или заклятье универсальное... или еще что... и даже если мнится тебе, будто ты, гениальный, узрел то, чего иным неведомо, не спеши теорию в практику претворять. Скорее всего ты просто пропустил какую-нибудь безделицу, которая всю твою гениальную теорию перекрутит...

Ильюшка стоял, пунцовый-препунцовый...

- Идите уж... травники... после занятий явитесь, чтоб порядок тут навести, раз уж от вас иной пользы нету.

Она рученькой махнула, и к иным котелкам подходить не стала. А зря. Вот у Емельяна все верно получилося. Но у него завсегда все получалося оттого, что сам Емельян старательный. Он, прежде чем сделать, пять раз с бумажкою сверится. И коль писано истолочь в пыль - потом изойдет, а исполнит... Ерема вот почти сумел, только порядок попутал.

Сделался он в последние дни презадумчив.

И Елисея сие беспокоило. Да только будто бы кошка меж братами пробежала, были они разом, но все ж чуялось нечто... неладное?

Не знаю, как сказать.

- А тебя, Зославушка, уж попрошу задержаться... - Марьяна Ивановна мою ложку перехватила. - Доделай уж, будь ласкава... ох, тяжко ныне... толкового помощника не сыщешь. Хворать все горазды, а вот зелье изготовить, пусть и самое что ни на есть простенькое - тут охотников не сыщешь. Девки, которые помоложе, сплошь бестолковые. За ними глаз да глаз нужен... давече на втором курсе одна курица рецепту попутала. И вместо сока солодкового пареного аконитову слезу плюхнула. От души. И хорошо, что заметила я! А то б вышла кому микстура от кашлю...

И головой покачала этак, укоризненно, дескать, ты, Зослава, никогда б этакого глупства не допустила б.

Я ж стою.

Мешаю.

Гляжу на пузыри, которые поднималися крупными, с перепелиное яйцо, да и лопалися беззвучно. Осталось немного. Пара капель полынного отвару. И в самом конце, когда уже огонь погаснет, ложку воску.

- А те, что постарше, поумней, тем на Акадэмию работать неохота. Боярыни вовсе к работе не обучены. Им бы только крема да маски варить, чтоб кожа бела, чтоб волос пышен... а которые простого звания, то и на город работают. Им выгодней сварить да продать кому... а я маюся одна-одинешенька... благо, бабка твоя оказала любезность.

Киваю.

Ото ж, оказала... и мне-то с этою любезностью чего делать?

- А ты, Зослава, вовсе старую забыла. Обижаешься за что? - Марьяна Ивановна присела.

- Нет. Работы. Много. Занятая...

Говорю и на зелье гляжу.

Варится.

Булькает.

И рано еще огонь гасить, рано... силою питать - самое время. А на душе вновь кошки скребут будто бы... ох, неспроста разговору эту завели. А у бабке я вчерась была, проведывала. Пряников принесла ей и еще ниток всяких, она-то у меня хоть и плачется, что глазами стала слаба, да без рукоделия не может.

- Занятая... и чем же ж? - Марьяна Ивановна улыбалась ласково-преласково. - Слыхала, Люциана учить тебя взялась... правда?

- Правда.

От того я не скрываю.

- И чему?

- Да... всему... понемногу... основы... - от не умею я илгать. И дивно. Правда-то простая, немашечки в том тайны никакой... учуся.

Пальцы свои ставить верно.

Говорить, чтоб слово Словом делалося.

Писать... чертить... да всякому и по-малости, навроде и проста наука, а без нее никак не выйдет из меня магички.

- Учишься... а зачем тебе, Зослава, эта наука?

Она сама погасила пламя под котелком.

- Как это, зачем?

- Люциана у нас была честолюбива. Хотелось ей всего и своим трудом. Славы снискать. Магичкою стать... в прежние-то времена все больше мужчины магией занимались. И в том имелся смысл. Зачем на женщин время тратить, когда интересу ей - муж и дети? И забудет она, что за мужем этим, что за детьми, всякую науку... это у меня дар был велик, вот и не спрашивали, чего желаю... а ты... да, ты одарена, Зослава... но чего ты хочешь?

А того и хочу.

Дома своего.

Мужа.

Деток... обыкновенного. И чтоб жили душа в душу. И чтоб детки здоровы были... и чтоб бабка их понянчить успела, как сама того желает... жизни простой, смерти легкой.

- Не науки, явно... извини, но из тебя исследователя не получится, - Марьяна Ивановна протянула мне баклажку с воском. - Нет в тебе желания экспериментировать, того естественного любопытства, которое и дает в итоге результат. Я вот сегодня Ильюшку ругала. Но это так, чтоб не загорался. А то ж иные эксперименты до добра не доводят... батюшка его... не важно. Главное, что Ильюшке-то все не сидится, что мало ему всегда... и будет искать большего. И, глядишь, найдет. Ему наука не ради славы нужна, а ради самого процесса познания. Понятно?

Я пожала плечами. Не сказать, чтоб сильно понятно.

Это она про тое, что Ильюшка порой за книгою света белого не видит, да и не надобен ему свет оный, разве что к книге впридачу? И что любит он всякое... этакое... по-свойму вывернуть? Так оно и есть... а я что? Мне б писаное усвоить.

Намертво.

Кивнула.