Внук Бояна

— Это уж дело твое. Они ждут! Сойди с коня и пой, — с кривой усмешкой сказал Асап и соскочил на землю. Спешился и Юрко. Толпа росла, уже начала бесноваться. Со всех сторон окружили свирепые лица. Не со скрытой ли целью привел его сюда Асап?

А разъяренные бедняки продолжали сбегаться. Кричали и выли женщины:

— Дайте его нам! Он оставил нас бедствовать без мужей! Он достоин позорной смерти! Бросить русита с горы в реку!

Толпа вот-вот готова была накинуться на него. Асап исчез за соседней кибиткой. Юрко понимал, что смерть рядом с ним. И вдруг, вскинув руки, властно крикнул:

— Стойте! Зачем шумите? Слушайте!

И, не дожидаясь пока стихнет шум, запел перед беснующейся толпой: это была грустная, берущая за сердце песня...

Ой, и шел мужик бедным-набедный,

А в кармане его — на аркане вошь,

Да в другом, худом,— крошка

хлебная.

И голодный он, и холодный он,

На портах его — дыра на дыре.

Что с него возьмешь, чем одаришься?

Он не княжий, не боярский сын,

Он простого роду-племени...

Чем же он ненавистен вам?

Чем он враг люду бедному?

Песня росла, крепла, покрывая шепот толпы... И вот шепот утих. Песня полилась свободнее и горячей перед поражёнными слушателями. Толпа оцепенела в молчаливом участии: песня-то как о них сложена!.. А голос певца наливался неуемной скорбью и гневом:

Ой, и шла женка-половчаночка,

А на ней кругом одно рубище...

Так с чего бы ей да дебелой быть?

Ребятишки кричат: поесть нечего,

А и муж кричит — иди угождай!

А не то в сердцах избивать зачнет...

Извела ее доля горькая,

Доля горькая, доля женская...

Ну а чем она не сестра моя,

Для чего нам с ней вражда лютая?

Разве зря говорят человечески:

Бедняк бедному поневоле брат...

Бедняки никогда еще не слышали таких слов о своей несчастной жизни. У многих на глазах появились слезы. И когда Юрко умолк, толпа загудела:

— Пой, пой, урусит! Нам никто такого не выскажет!..

Тут мгновенно из-за спины Юрко выскочил величавый Асап. Он погрозил толпе камчой и закричал раздраженно:

— Молчать! Только хан может требовать! Люди! Падите наземь! Воздайте почести! Это гость великого хана!

Но голос Асапа потонул в общем реве:

— Пусть поет!.. Он наш гость!

И тогда Юрко запел о радостях жизни, о дружбе и любви. Ведя за собой коня, он с песней пошел по вежам. Толпа расступилась и, все нарастая, молча двинулась за ним. Люди улыбались, слушая милые сердцу слова и приятный, красивый напев.

Но как только впереди показались богатые юрты из белой кошмы, люди начали отставать стайками и наконец остановились совсем: хода на гору в бедной одежде не было: Зато откуда-то сбежались ребятишки с сияющими черными глазами. Они шли за Юрко, поглаживали его коня, таращились на певца и упрашивали:

— Спой нам, Юрге, веселое! Ну, спой! Нам никто не поет«.

И тогда Юрко начал складывать шутливую песню:

Повадился лисовин На лебяжий двор гулять,

Лебедушек выбирать.

Отковал кузнец лебедышам носы,

Он точил их да навастривал,

Навастривал да приговаривал:

— Догуляешься, разбойник лисовин!

Мы бока твои по клочьям выщиплем,

Хвост пушистый твой по волосу выдерем!

Половчата шли кругом Юрко и смеялись. И он улыбался им... Но у белых юрт отстали и ребята, и Юрко пошел один. За ним угрюмо двигался Асап. Взгляд его был злой, скулы ходили не уставая. Его не покидала дума: «И на этот раз ушел... Но все равно руситу живым с горы не выбраться... Меч батура Смерти требует мщения!..»

Хан был радостен. Князь Турундай привез ему богатые подарки. Беглюк усадил князя рядом с собой и тихо спросил:

— Ты узнал, кто этот русит Юрге?

—- С ним его народ. В походе на нас налетели руситы с песней, призывающей к мести, и отбили часть добычи. В словах песни угроза нашим батурам. Говорят, ее сложил Юрге, и она как воинский клич идет по земле донских руситов.

— Хорошо. Они первые заплатят нам... — сердито проворчал хан и добавил про себя: «Он с этой горы уйдет только мертвым».

Юрко не принимался за еду. Он пил медовуху и разглядывал пирующих. В кругу гостей выделялись странными кафтанами с собольей оторочкой заморские купцы: камзолики узенькие, цветастые. Иноземцы привезли хану изукрашенные узорно ткани; образчики их здесь же ходили по рукам. Среди, купцов был и Галай. Воспользовавшись наступившей тишиной, когда все навалились на еду, он стал расхваливать товары:

— Это самые редкостные ткани из всех, какие только выделываются на земле. Взгляните на узоры! Можно ли увидеть рисунок изумительнее?

— Ты слепец! — не удержался и воскликнул Юрко. Все гости перестали жевать, уставились на него. — Не говори, чего не знаешь. Подыми голову и посмотри на этого коня!

И Юрко указал на белое родовое знамя Беглюка с вышитым золотистым конем.

Конь был изображен в стремительном прыжке. Он как живой рвался вперед и ввысь.

— Разве не искусные руки у половчанок? А как чудно расшиты их платья и шапочки! Да и коли доведется нам встретиться на Руси, я еще докажу тебе, что ты лжешь... Купец без лжи не может жить. И ты забыл, что ваши же мудрецы хвалят русскую резьбу по кости. И они говорят: нет лучшей чеканки узорной чернью, как у русичей, нет краше убранства русичей, расписанного всеми цветами золота...