Внук доктора Борменталя

Марина, дотоле глядевшая на Дружкова с полным непониманием, очнулась и выхватила у него из рук воображаемый микрофон.

– Граждане! Мы не дадим увести себя в сторону! У нас политический митинг, а не собрание коммерсантов. Нас не интересуют, извините за выражение, собачьи кооперативы! Я предлагаю…

Но ее голос утонул в громком осуждающем лае собак. Василий поднял руку, и лай смолк.

Марина пошла пятнами по лицу.

– Кто за нашу резолюцию, прошу поднять лапы… Тьфу ты, руки! – чуть не плача, закончила она.

Все митингующие подняли руки вверх. Несколько собак подняли вверх правые лапы.

– Видите, у нас тоже плюрализм, – хитровато прокомментировал Василий.

Дурынышцы попрятались за заборами. Автобус с милицией и председателем взревел мотором и унесся по направлению к райцентру.

Слух о том, что в Дурынышах организовался собачий кооператив во главе с бывшим Дружком, мигом облетел район, вызвав энтузиазм местных бродячих собак и панику среди жителей. Теперь в Дурынышах, где и так было много бродячих псов, от собак не стало спасения. Длинные и терпеливые их очереди выстраивались с утра у здания бывшего клуба, арендованного Василием под офис кооператива. Председатель поселкового Совета Фомушкин соблазнился деньгами, не учтя общественного мнения. Собаки вступали в кооператив стаями. Проводников среди местного населения найти не удалось, поэтому в Дурыныши зачастили городские, работающие по найму. Они надевали членам дружковского кооператива намордники и на коротком поводке везли в город, где собаки, науськанные Дружковым, несли службу по охране других кооперативов, малых и совместных предприятий, а также квартир. Спрос на кооператоров Василия был бешеный, соответственно, и плата немалой. После того, как услугами Дружкова стали пользоваться иностранные представительства, у кооператива «Фасс» появился валютный счет, и Василий купил «Мерседес», вызвав дополнительное озлобление дурынышцев.

Тучи над Дружковым сгущались. В конце февраля произошла следующая серия эпизодов.

Борменталь с коллегой Самсоновым в ординаторской занимались анамнезом больного, искусанного кооператорами Василия после того как больной пытался из экспериментальных побуждений скормить группе кооператоров отравленную кашу. Больной Пандурин, известный местный алкаш, сидел на стуле и давал вязкие показания, а оба доктора записывали.

– Таз им принес полный, крысиного яду туда сыпанул зверюгам… А они почуяли носами и… – Пандурин задрал штанину и показал искусанную ногу.

– Противостолбнячную сыворотку, немедленно, – распорядился Самсонов, адресуя указание Дарье Степановне.

– Уж кончается. Не первый случай, – сказала она.

– Дразнить не надо животных, – сказал Борменталь.

– А я и не дразнил, – сказал Пандурин. – Но я его, гада, пристрелю. Сукой буду.

Больного увели на укол. Самсонов закурил.

– Однако, ваш эксперимент дорого обходится обществу… – заметил он язвительно.

Не успел Борменталь возразить, как в ординаторскую несмело ступил участковый Заведеев с бумагами в руках.

– Дмитрий Генрихович, так что показания снять, если можно… – проговорил он. – С глазу на глаз.

Коллега Самсонов, пожав плечами, удалился.

Участковый выложил перед Борменталем бумагу. Это была типовая форма N_9 для прописки.

– Я Дружкова прописать должен… И паспорт выдать. Все сроки прошли.

– Но вы же знаете, что я здесь не при чем. Василий живет у себя в конторе. Мы с ним и видимся редко, – сказал Борменталь.

– В конторе прописать не могу. Нежилой фонд. Он сам здесь ваш адрес указал, – участковый ткнул в бумагу.

– Ну тогда прописывайте, в чем же дело… – с неохотой сказал Борменталь.

– Да как же, как же?! – заволновался участковый. – Мало того, что свидетельства о рождении нет, это Бог с ним, наука жертв требует. Но посмотрите, что пишет подлец!

Борменталь вгляделся в листок. В графе «национальность» стояло – «собака», в графе «место работы, должность» – «Кооператив „Фасс“, маугли».

– Что это за маугли такое? Сумасшедший он, Дмитрий Генрихович. Надо его засадить. Вы бы потолковали с Марком Натановичем.

Марк Натанович был районный психиатр. Борменталь представил себе разговор с психиатром по поводу умственных способностей собаки и тяжело вздохнул.

– Это не все еще, – участковый перевернул страницу. – Вот. Сведения о родственниках. Отец, мать – прочерк. Брат – Борменталь Дэ Гэ…

– Чего-чего? – взвился Борменталь.

– …Это вы, значит. А дальше сестры – Борменталь Марина и Борменталь Елена. А себя записал Василием Генриховичем! – победоносно закончил Заведеев.

– Ну, это уж слишком! – вскричал Борменталь, вскакивая на ноги. – Надеюсь, вы понимаете, что это абсурд? Как он это мотивирует?

– Говорит, что человек человеку – друг, товарищ и брат.

Борменталь задумался.

– Ладно. Оставьте это мне. Я сам с ним разберусь, – сказал он, пряча анкету в свой портфель.

В ординаторскую, как-то потупясь, вошла Катя, пряча за спиной лист бумаги.

– Что тебе? – недовольно спросил Борменталь, все еще злясь на дурацкую анкету.

– Вот, Дмитрий Генрихович, – она протянула ему заявление. – Ухожу по собственному…