Внук доктора Борменталя

Вопрос застал Борменталей врасплох своею логичностью. Чтобы проехать этот щекотливый момент, Марина погнала всех к столу. Борменталь хлопнул себя по лбу и скрылся. Через минуту он вернулся в гостиную с завязанным свертком в руках.

– Василий! – торжественно начал он. – Разреши преподнести тебе наш новогодний подарок. Здесь твой первый костюм, в котором ты сможешь появляться на публику…

– И-ууу! – счастливо взвыл Василий, пытаясь лизнуть Борменталя в руку.

– Прекрати! – доктор отдернул ладонь. – Иди лучше переоденься.

Когда через пять минут Василий вернулся к новогоднему столу, семья онемела. Перед Борменталями предстал молодой худощавый мужчина в темном костюме и при галстуке, с небольшими рыжими усиками и копной рыжих волос. И галстук был в тон шевелюре, так что Василий вплыл в гостиную, как ясное солнышко, ослепительно улыбаясь.

Опомнившись, Борментали дружно зааплодировали. А Василий, поклонившись вполне элегантно для дворовой собаки, уселся на свое место.

Борменталь разлил в бокалы сухого вина Марине и Алене, затем потянулся с бутылкой водки к рюмке Василия. Но тот прикрыл рюмку ладонью.

– Спасибо. Не пью.

– Вот как? – удивился Борменталь, наливая водки себе. – Почему же?

– Насмотрелся, – сказал Василий. – Если можно, я морсу.

Борменталь пожал плечами и поднял рюмку.

– Выпьем за уходящий год, – начал он, – который, как и все предыдущие, не принес нам обещанного счастья, но мы, слава Богу, живы и здоровы, да у нас еще прибавление в семействе. Так что грешно жаловаться. Пускай Новый год попробует стать лучше. С крещением твоим, Василий! – чокнулся он с Дружковым.

Все выпили. Телевизор, дотоле показывавший нечто сумбурно-новогоднее, выдал на экране Кремлевскую башню, вслед за чем появилось лицо Президента.

Борменталь поднялся с места и выключил звук.

– Все, что он скажет, давно известно. Я могу сказать то же и даже лучше.

С этими словами Борменталь потянулся к бутылке шампанского и принялся откручивать проволоку. Президент на экране беззвучно шевелил губами.

– Включите Президента, – вдруг тихо потребовал Василий.

Борменталь с изумлением воззрился на Дружкова. Марина прищурила глаза, поставила бокал на стол.

– Ну, да… Вася его еще не видел. Это мы уже насмотрелись и накушались. Включи, Митя.

– Не в этом дело, – сказал Василий так же хмуро.

– А в чем? – спросил Борменталь, чуть прибавляя звук.

– В том, что он – Президент, – ответил Василий.

– Да что ты о нем знаешь?! – воскликнул Борменталь.

– Президент сползает вправо, – добавила Марина. – Он не оправдывает ожиданий демократов.

– Опять! – с тоской протянула Алена.

– Вася, а сколько тебе лет? – вкрадчиво спросил Борменталь.

– Пять, – сказал Василий.

– Так вот, мы пять лет наблюдаем этого человека, – Борменталь кивнул на экран, – и имеем достаточно оснований, чтобы относиться к нему скептически.

– Он не человек, он Президент, – упрямо проговорил Дружков. – Я его знать не знаю, впервые вижу, телевизоров не смотрел. Я бродячим был, в стае, дворовым всего год. У нас вожака все уважали. Нет уважения к вожаку – нет стаи. А любить его или не любить – дело личное. Я, кстати, нашего вожака не любил. Но уважал.

– Дело в том, Василий, что мы не в стае живем, а в обществе. Боремся за права личности. А вы пытаетесь навязать нам тоталитарные или монархические взгляды, – Марина неожиданно перешла на «вы».

– Это я не понимаю. А вожак есть вожак. Если я собачьего вожака уважал, то и людского буду.

– Хм… – издал звук Борменталь.

Но тут раздался звон курантов, полетела в потолок пробка, и Борментали с Василием объединились в общем новогоднем приветствии. Алена зажгла бенгальские огни, и, пока часы били двенадцать ударов, семейство стояло, держа над головою рассыпающиеся искрами свечи.

Грянул гимн. Борментали уселись, Дружков продолжал стоять.

– Прямо сталинист какой-то, – шепнула Марина мужу. – Митя, бывают псы – сталинисты?

– Не знаю. Но сталинисты псами – очень часто, – пошутил Борменталь.

Не успел отзвучать гимн, как в двери дома громко и требовательно постучали.

– А вот и Дед Мороз! – с некоторой тревогой объявил Борменталь и пошел открывать.

Спустя мгновение он вернулся, пятясь задом, поскольку из сеней на него грозно наступал Швондер с шашкой наголо.

– Всем оставаться на местах! Руки за голову! – прорычал Швондер, размахивая шашкой.

Руки за голову спрятал лишь Василий, остальные просто онемели.

– Михал Михалыч… Что за дела… – наконец пришел в себя Борменталь. – Да опустите же инструмент! – повысил он голос.

Швондер опустил шашку.

– Я вас слушаю. Вы по делу или в гости?

– Где Полиграф? – спросил Швондер.

– Какой Полиграф? Я вас не понимаю.

– Запираться бесполезно. Где Полиграф, который прежде служил вам собакой?

– Ах, вы о Василии? Да вот же он! – показал Борменталь на Дружкова.

Старик шагнул к столу, голова его затряслась, из глаз показались слезы.

– Полиграф… – дрогнувшим голосом произнес он. – Иди ко мне, друг мой! Теперь мне ничего не страшно. Старый Швондер дождался тебя! Здравствуй, брат!

И он крепко обнял Дружкова, не выпуская шашку из рук. Василий осторожно обнял Швондера за бока.