Внутреннее и внешнее

Когда он стал директором и вместе с тем главным редактором компании, слава вылилась прибыльным дождём на его молодую голову, которая, видимо, продолжала работать отлично, но светлые мысли которой явно или смылись известностью, или окрасились в тёмные цвета. Я мог утверждать, что такие мысли у него имелись, потому что, услышав его имя, я отыскал его ранние работы, которые мне очень понравились. От того, что он писал сейчас, мне было тошно, но его слог в прошлом был как торнадо описаний, впечатлений, мыслей, которые лавиной падали со склонов сердца. И я попадал в то падение, когда он уносил меня в разные времена и места, путешествовал по страницам его книг. В общем, я явно разглядел, насколько изменился этот человек, когда пропал Young Davy (так он подписывался в юности) и появился деловой господин Роф, завертевшийся в деньгах, славе и ответственности. Тогда я был благодарен ему за то, что именно я прибыл из Англии, чтобы ждать того, что мою дебютную статью этого лета напечатают в известном глянцевом журнале о музыке. Я улыбался, пока думал об этом, но что-то постучало в дверь моего сознания.

Я открыл глаза и расслышал его слова:

– Эй, ты спишь? – смеялся он. – Ты слышишь меня?

Мне не нравился он и его отточенная улыбка.

– Уже нет, я отвлёкся, – ответил я.

– Хорошо. Итак, я должен внести правки, – он точно выговаривал каждое слово. – Ты согласен? Необходимо добавить известные нам факты, о которых мы не успели тебе сообщить. Я понимаю, это была твоя первая работа у нас, и я уверяю тебя, получилось очень неплохо. Однако нужно дополнить, а о недочётах мы ещё успеем поговорить, обсудить некоторые аспекты изложения, так скажем.

Отворилась дверь.

– Позже! – закричал Дэйв.

Закрылась дверь.

– Значит… – с паузой продолжал Роф, – ты перспективный писатель, Тоби, правда. Ты, наверное, заметил, как весь отдел метается по этажам, и не отрицай, что в этом нет твоей заслуги.

Я заметил: журналисты бегали из кабинета в кабинет, звенели телефоны, разговаривали люди, шелестели листы бумаги, падали, взлетали в воздухе, и сам Роф куда-то торопился, говорил быстро, стучал ногтями по столу, проводил рукой по своим волосам.

– Все торопятся, Тоби! То, что произошло позавчера, было потрясающим! – вскрикивал он, поднимаясь из-за стола, хлопая меня по плечу. – Ты покинул Нианга, и началось! – при этих словах он с улыбкой взглянул на меня. – Верно, Тоби, ты заложил бомбу. И теперь вся редакция спешит рассказать всё о её взрыве, и читатели оценят, как мы изучили ситуацию и подробно описали её, – он был чрезмерно рад и озабочен, весь в предвкушении грандиозных выпусков статей. – Представляю, как возвысится авторитет компании.

Он начал ходить по офису, а я презрительно молча только застыл на месте, тупо глядя на брошенные на стол листы с моей статьёй. Дэйв заговорил снова:

– Отличная работа. Что ж, Тоби, ты попал к нам в самый разгар занятости, увеличив её ход; учитывая, что я и так слишком загружаю тебя работой, мне тяжело говорить, – он приостановился на секунду, делая вид, что чувствует вину, затем продолжил, подходя ко мне, – но тебе придётся снова взяться за нелёгкое дело, больше никто не справится с ним!

Противно было принимать лесть, не понимая причины её проявления; я резко ответил:

– Что нужно делать? – и был готов ко всему.

– Провести и оформить ещё одно интервью. Встреча с мистером Кампаем назначена на завтра!

Я не поверил своим ушам. Завтра я встречусь с тем человеком, вторым гитаристом, который бил полицейских гитарой и который должен был быть за решёткой.

– Мне казалось, он в тюрьме.

– Уже нет; пылинка, названная ему залогом, стерта. И снова говорю: не волнуйся ни о чём, всё, что нужно, я предоставлю тебе, но только напиши статью. Ты справишься, сейчас это способен сделать только ты!

В его глазах я заметил оттенок презрительного подобострастия, в его улыбке виднелось желание толкнуть меня на рельсы под поезд, а также желание услышать отказ от вызова, предлагаемого им.

Всё это я разглядел через его маску, сплетённую союзом слабой гордости и жестокой реальности, отречением от правды. Тогда я решил показать ему, что ничего не боюсь и что готов на испытание. В тот момент я осознал, что попал сюда не просто так.