Внутренняя война. Том 1

Внезапно король Смегин потерял над собой контроль. Он гневно вспыхнул:

– И этот принц сказал всё это мне – мне! – даже не моргнув. Он не презирает меня. Не ликует. Не жаждет власти. Не боится. Он как будто уже был уверен в моём ответе и даже не сомневался в нём.

Теперь ты понимаешь, почему я называю его высокомерным щенком? Почему я говорю, что его отец – неудачник? Почему я смеюсь над Беллегером, его правителями и народом? Он смеет требовать тебя у меня. Он знает, что я не могу отказаться. Он знает, что ты не откажешься, если я прикажу тебе.

Отбушевав, король властно произнёс:

– Дай мне свой ответ, дочь. Выкажи свою готовность. Тогда я смогу выпроводить этого наглеца прочь. Пусть возвращается к отцу, гордый своим успехом. Мы оставим переговоры на моего канцлера и… кто там служит Аббатору. И этот беллегерец не будет мозолить тебе глаза до самой свадьбы.

Руки Эстии дёрнулись в руках отца. За мгновение до того, как слова были произнесены, принцесса поняла, что отец хочет чего-то от неё. Иначе зачем же устраивать такой цирк? Она бы поняла его – даже посочувствовала бы ему – без особых усилий с его стороны.

Но это? Предать себя воле беллегерца? Наследного принца того народа, который её учили презирать? Выйти за человека, чьё лицо словно высечено из камня? Чьи руки испещрены шрамами, а взгляд прожигает насквозь? Чей грубый, хриплый голос выдаёт, какой ценой куплено его самообладание? Она бы предпочла смерть – свою или его. Или даже смерть отца…

С дрожью в голосе принцесса спросила:

– Отец, меня убьют? В Кулаке Беллегера? Когда я буду беспомощна в руках моих врагов? Это так они собираются излечить самую старую рану?

– Что? – король вскинул голову и встретился с умоляющим взглядом дочери. Это было уже кое-что, даже если большего она от него сегодня не добьётся. – Нет. Конечно нет. Избавь меня от такой ерунды. Ты не ребёнок. Высокомерие этого принца невыносимо, конечно, но он верит тому, что говорит. Он считает, что Беллегер и Амика должны заключить мир. Он не сделает ничего, что помешает этому.

Отец наконец-то смотрел ей в глаза; но оказалось, что она не могла этого вынести. Она отвернулась, словно бы со стыда. Она была уже достаточно взрослой, чтобы выйти замуж, и даже достаточно взрослой, чтобы желать брака. Но она чувствовала себя маленькой девочкой, ей как будто угрожало незаслуженное наказание, смысл которого она не могла понять. Первым её желанием было умолять отца…

И в этом виноват принц — Бифальт, принц Беллегера. Не только сам звук его иссушенного голоса, но даже простое воспоминание о нём заставляло её сердце биться сильнее.

Избегая взгляда своего отца, принцесса смотрела на пламя свечи. В комнате не хватало воздуха, было трудно дышать, но пламя танцевало и колебалось, столь же неопределённо, как и её будущее.

– Тогда, может, ты убьёшь его? – спросила она. – Ради меня? Чтобы избавить от необходимости?..

В ответ король Смегин улыбнулся кривой неубедительной улыбкой:

– Как же я могу? Он будет твоим мужем. – И добавил уже более резко: – И без него нам не видать магии. Я должен вернуть свой дар.

Принцесса Эстия не издала глубокого вздоха и не придумала смелого ответа – это было бы равносильно лжи, нет, она просто задула свечу, чтобы отец не увидел слёз, текущих по её щекам.

Глава третья Королева на заседании совета

Эстия, королева Амики, королева-консорт Беллегера, и без того уже опаздывала на заседание королевского совета, но всё-таки не решалась оторвать взгляда от зеркала.

То, что она видела в нём, не радовало.

В пятнадцать, когда в тронном зале короля Смегина она впервые встретилась с беллегерцем, она была красавицей. В двадцать пять – девять лет спустя после её брака и восемь после того, как её отец отрёкся в её пользу от амиканского престола – она была восхитительна. Но теперь ей было тридцать пять. Время и постоянная скрытая печаль прорезали тонкие линии вокруг глаз. Гнев и необходимость раз за разом делать трудный выбор оставили следы в уголках рта. Утрата роскоши, окружавшей её, когда она была принцессой, сделала кожу грубой. А глаза, казалось, сами, без всякой причины, потеряли свой блеск. Эстия разочаровалась в своём браке, ей, по всей видимости, не хватало любви и уж точно детей. Кроме того, она правила королевством – королевством, над которым нависла угроза войны, королевством, заключившим мучительный союз с Беллегером, королевством, будущее которого было туманно. И она жила с неотступным чувством страха.

В иные дни он истончался и не стоил даже упоминания. Но были минуты, когда королева знала наверняка, чего она опасается и почему. Иногда единственным её страхом – единственным, чего действительно стоило бояться – был страх оказаться недостойной престола, который она занимала.

Королева намеренно запаздывала на заседание совета, которое проводил король Бифальт.