Внутренняя война. Том 1

Но причиной этому было не задетое самолюбие. Всё-таки мнение королевы о своей внешности никогда не скатывалось так низко, да и вопросы на повестке дня были важными. Она просто бесцельно смотрела на своё отражение, чтобы протянуть время.

Можно было заняться и чем-нибудь другим, например, перебрать в уме все неудобства, которые ей приходилось терпеть в своей аскетически строгой комнате на вершине одной из башен Кулака Беллегера. До замужества Эстия успела привыкнуть к роскошной жизни в Жажде Амики. В своём новом доме она нет-нет да вздыхала по богатству, оставленному ею в Малорессе.

И всё же королева не была настолько мелочной, чтобы жаловаться. В конце концов, покои короля Бифальта были ничуть не удобнее её собственных. Даже более того – ни одну комнату в Кулаке нельзя было назвать удобной. Каждая полученная её мужем монета шла на облегчение участи его народа, на размещение рабочих, укреплявших побережье, на еду для них, на обеспечение войска. Про себя королева восхищалась отсутствием у него интереса к любым дорогим безделушкам, да что там – к роскоши вообще. Более того, она ввела такой же порядок в Амике – к вящему неудовольствию чиновников и придворных, которые сохранили свой пост после отречения отца, правда, таких набралось бы немного.

К тому же каждый раз, когда эта суровая жизнь переполняла чашу терпения королевы, она всегда могла вернуться в Жажду Амики. Муж не удерживал её рядом с собой. Да, она была нужна ему. Королева достаточно хорошо понимала его, чтобы видеть, что она была нужна ему. Но он не делал вида, будто властвует над женой. И он уважал её преданность Амике. Если королева покидала Беллегер, он даже не спрашивал, когда она вернётся. Более того, Бифальт исправно посещал Малорессу в качестве короля-консорта Амики, гостил там по нескольку дней или даже недель, пока королевские обязанности не вынуждали его вернуться или пока Эстия не выказывала желания покинуть свою страну.

Королева понимала: пожалуйся она на жизнь в Кулаке Беллегера, и она будет выглядеть такой же глупой, как её сёстры.

Сторонний наблюдатель мог подумать, что королева опаздывает из-за тщеславия. Ведь если она войдёт, когда совет уже начнёт работу, то обратит на себя внимание. Без сомнения, некоторые из сторонников короля Бифальта видели её именно в этом свете. Но более внимательные могли заметить, что раньше королева приходила почти так же часто, как и опаздывала, а иногда даже появлялась задолго до начала. Порой она проверяла терпение короля. Порой давала ему повод думать, что он проверяет её.

На самом деле заседания совета, открытые или тайные, были для неё столь же значимы, как и для самого Бифальта. Там обсуждались вопросы, мимо которых Эстия не могла так просто пройти. Она была королевой Амики. Нужды её народа, которые она должна была удовлетворять, её собственные страхи, которые она не могла игнорировать, наследие её отца, которое она пока не сумела постичь, – всё это требовало её внимания. Каждая проблема, каждое разногласие, каждое принятое решение – от всего этого зависело выживание обоих королевств. Королева Эстия не хотела пропустить ни одного заседания совета. Она не находила удовольствия в том, чтобы опаздывать.

И всё-таки королева обычно опаздывала – или приходила чересчур рано – в попытке повысить заниженную самооценку, чувство собственного достоинства. Как и многие из её комментариев и доводов во время этих встреч, непредсказуемость королевы – а эта непредсказуемость касалась не только времени её появления, но и тех же доводов, которые она приводила во время споров, и комментариев, которыми снабжала чужие высказывания, – была попыткой вывести Короля Бифальта из терпения. Он слишком хорошо владел собой, был слишком терпелив с ней. Ни один из её капризов – вроде внезапных отъездов в Малорессу и таких же внезапных возвращений – не пробил его просто железной терпимости. В брачную ночь Бифальт поставил несколько условий. И теперь жил согласно им. Он дал ей полную свободу, он заплатил эту цену в обмен на отказ даровать ей нечто большее – новую жизнь.

Естественно, он не понимал – или, возможно, просто отказывался признать – что и она платила за это. Её мир стал зыбким, иллюзорным. Временами она сомневалась в собственном существовании.

Свобода, конечно, имела свои преимущества. Королева не могла не ценить того, что в её воле было проводить в Амике столько времени, сколько ей заблагорассудится или потребуется для исполнения королевского долга. И она была признательна Бифальту за готовность играть роль послушного мужа в тех случаях, когда она восседала на престоле в Жажде Амики. Однако по прошествии лет Эстия чувствовала себя всё менее склонной играть роль послушной жены в Кулаке Беллегера. У её свободы были свои недостатки.