Внутренние семейные системы. Принципы и методы подхода от основателя IFS-терапии

Мои клиенты воспринимали свои части так, как если бы те были внутренними людьми – полноценными личностями, которых заставили играть неприятную им роль защитников, но они боялись уйти. Возможно ли, что они были такими на самом деле? Мои клиенты вели меня на чужую территорию – к радикальному переосмыслению природы их сознания, моего сознания, самого разума.

Позже я узнал, что был не первым, кого завели на эту территорию. Многие исследователи интрапсихики столкнулись с тем, что я называю нормальной множественностью разума, задолго до меня. Роберто Ассаджиоли, итальянский психиатр, первым на Западе распознал это явление и разработал основанный на работе с субличностями подход, который он назвал психосинтезом. Я был взволнован, увидев, насколько его понимание субличностей было похоже на то, что части моих клиентов рассказывали мне о себе. Психоаналитик начала XX века Карл Юнг также осознавал множественность внутри себя и своих клиентов и с помощью процесса, называемого активным воображением, стремился получить доступ к этому внутреннему миру. О жителях, которых он там нашел, он сказал: «Они, возникнув в моей психике, созданы не мной, а появились сами по себе и живут собственной жизнью. […] бессознательное по сути всегда в известной степени автономно и обладает некоторой внутренней целостностью. Хотим мы или нет, но присутствие некой самостоятельной единицы внутри нас приходится признать»[16]. Другие теоретики из таких областей, как гипнотерапия и травматология, поняли, что субличности присущи не только людям с диссоциативным расстройством идентичности.

Нейробиологи и специалисты по информатике признали множественность нормального разума и предложили собственные объяснения и модели. Специалисты по информатике обнаружили, что компьютеры с параллельной обработкой данных, состоящие из множества небольших процессоров, независимо работающих над решением задачи, действуют более похоже на человеческий разум, чем старые компьютеры с последовательной обработкой данных. Нейробиологи говорят о «состояниях разума» или «модулях» как о дискретных кластерах взаимосвязанных психических процессов, которые связаны в сплоченные состояния, подобные субразуму. Суть в том, что в целях повышения эффективности мозг сконструирован так, чтобы формировать эти кластеры – связи между определенными воспоминаниями, эмоциями, способами восприятия мира и поведением, – которые остаются вместе как внутренние единицы, способные активироваться при необходимости. Например, нейропсихиатр Дэниел Сигел пишет, что состояние страха объединяет в себе «состояние повышенной осторожности, сосредоточенного внимания, гипервнимательности в поведении, воспоминания о прошлых переживаниях угрозы, представление о себе как о жертве, нуждающейся в защите, и эмоциональное возбуждение, призывающее тело и разум готовиться к причинению вреда»[17]. Объединившись, эти черты становятся на защиту от будущих угроз. На другие кластеры воздействуют иные стимулы. С этой точки зрения множественность необходима мозгу, чтобы эволюционировать и эффективно справляться с изменениями в окружающей среде. Затем эти кластеры начинают жить своей внутренней жизнью.

Несмотря на эти сообщения из самых разных источников, идея о том, что разум содержит множество дискретных, автономных персонажей с целой сетью взаимоотношений, остается, как писал Юнг, «самой неудобной вещью, с которой приходится мириться». Представление о нормальной множественности осталось на периферии науки о душевном здоровье и западной культуры в целом. Можно говорить о внутреннем ребенке, суперэго или характере, но очень немногие из нас считают их внутренними существами буквально. Мы воспринимаем их как метафоры эмоциональных состояний или аспекты нашей единой личности. Труды Ассаджоли по-прежнему маргинализованы, и, хотя работа Юнга во многом повлияла и продолжает влиять на западную культуру, субличностный аспект его мыслей гораздо менее широко признан или понят. Мы по-прежнему держимся за идею единого разума, цепляясь за убеждение, что люди, у которых их больше одного, – «бедные души», страдающие диссоциативным расстройством идентичности. Нередко клиенты со страхом спрашивают: «Как вы думаете, я психически болен?» – после первого внутреннего путешествия.

Я всё больше узнавал о традициях различных коренных народов, и мне становилось всё очевиднее, что идея единства разума – относительно недавнее изобретение. Культуры коренных народов по всему миру хорошо знакомы и близки не только с миром духов, но и с внутренним царством, населенным множеством разных голосов и характеров. Возможно, идея о множественности нормального разума – не столько радикальный отход от устоявшихся теорий, сколько возвращение к вековой мудрости, от которой радикально отошла наша нынешняя парадигма.