Внутренние семейные системы. Принципы и методы подхода от основателя IFS-терапии

Конец этой поляризации, а также борьбы и переедания, которые пришли вместе с ней, дал Ане доступ к уязвимым детским частям и их бремени печали, от которого ее отвлекала вся эта деятельность. Поскольку два защитника не возобновили борьбу, она смогла оставаться рядом с печалью достаточно долго, чтобы узнать о ее происхождении и исцелить ту часть, которая ее ощущала.

Я обнаружил, что те части, которые годами мучили других клиентов, оказались в ловушке аналогичных затруднений, связанных с поляризацией и защитой. Точно так же, как в случае с Лиамом, когда нужно было что-то сделать с его отцом, чтобы он смягчился, поляризованные части других клиентов не могли измениться, пока сначала не изменились другие факторы. Я вовлекал клиентов в борьбу за власть с помощью этих частей, которую они были обречены проиграть, потому что эти части не могли отступить. Каждая из поляризованных частей считала, что безопасность внутренней системы зависит от того, останется ли она на своем месте. Прежде чем критик Ани смог смягчиться, она должна была показать ему, что сама может защитить уязвимые места и не позволит снисходительным взять верх.

Застрявшие в прошлом

Опыт общения с критиком Ани произвел сдвиг в моем подходе. Вместо того чтобы пытаться насильственно реорганизовать внутренние системы клиентов, я проявлял к ним всё большее любопытство. Чтобы по-настоящему разобраться в деталях, я старался отбросить все свои предположения о природе мыслей и эмоций и позволить клиентам обучать меня. Я опросил части сотен клиентов, стараясь оставаться открытым и любопытным даже с теми, кто хотел навредить моему клиенту или другим людям. Стало ясно, что роли многих из этих частей определялись не только их защитными или поляризованными позициями в системе, но и убеждениями и эмоциями, которые казались иррациональными. Разгневанная часть одного клиента видела риски повсюду вокруг себя, хотя он жил в безопасной среде. Суицидальная часть другой клиентки была убеждена, что та должна умереть, потому что она злая. Еще у одного клиента была часть, которая считала его непривлекательным, хотя в его жизни было много людей, явно любивших его. Вместо того чтобы оспаривать такие убеждения, я начал спрашивать, откуда у частей появились эти идеи. Сразу же после этого вопроса многие клиенты начинали видеть образы из своего прошлого. Для некоторых это было все равно что смотреть определенные сцены из фильма своего детства. Сцены часто были связаны с травмами: отказами, унижениями, физическим или сексуальным насилием, пугающими или постыдными событиями. Обычно это были не забытые воспоминания, а скорее события, сведенные к минимуму, упрощенные или затемненные в рассказах о жизни. Несколько клиентов расстроились, наблюдая за происходящим, плакали и съеживались, будто их втянули в эти сцены и они переживали всё заново. Я не знал, что делать, когда это происходило. В те первые дни я чувствовал себя не совсем комфортно в присутствии сильных эмоций – своих, клиентов или членов семьи. Когда клиенты приближались к моему порогу эмоционального комфорта, я боялся, что чувства переполнят их до точки невозврата и они войдут в безвыходное состояние отчаяния.

Я не случайно боялся, что со мной случится то же, если я подойду слишком близко к своим изгнанным чувствам. Затем кризис в моей жизни вернул на свободу некоторые из этих обиженных и одиноких сторон меня, и я был вынужден узнать их получше и оценить по достоинству. После этого я гораздо лучше мог работать с клиентами, когда они испытывали сильные эмоции. Однако до этой личной работы, когда клиенты становились взволнованными или плаксивыми, я просил их отойти от травмирующих сцен и наблюдать отстраненно. Зачастую клиентам это удавалось, но некоторые полностью закрывались, и им было сложно вернуться на место для завершения работы.

Как только часть смогла показать, когда в прошлом клиента она подхватила иррациональное убеждение или эмоцию, последние внезапно начинали казаться гораздо менее иррациональными. Учитывая то, что произошло с клиентом, вполне логично, что он думал или чувствовал именно это всё время. Каким-то образом часть моего клиента продолжала нести в себе идеи, эмоции и ощущения из тех ранних эпизодов, хотя прошло много лет и человек больше не был в такой ситуации. Словно эти части моих клиентов застряли в прошлом, в ужасном времени и то, что произошло тогда, для этих частей всё еще оставалось реальным или возможным. Также казалось, что эти части по-прежнему несли в себе старые послания о себе и мире. Многие клиенты почувствовали облегчение, став свидетелями историй своих частей. Много лет они были сбиты с толку тем, что казалось их разуму навязчивыми идеями, страхами, стремлениями или взглядами на мир. Теперь они понимали причины этих чувств, убеждений и поведения.

Хорошие части, освобожденные от плохих ролей