Во имя Чести и России

Оглядывая все сделанное за минувшие два месяца, Андрей Никольский мог с чистой совестью сказать, что и он, и все защитники города превзошли пределы человеческих возможностей. Инженер-капитан насилу мог узнать себя в том почерневшем от загара, плохо выбритом человеке с впалыми щеками и глазами, что иногда украдкой взглядывал на него из зеркала или водной глади. Не было дня, чтобы спал он дольше трех часов… Спать было некогда. Неприятеля ждали всякий день.

Теперь уж не легкая добыча ждала его… Семь береговых батарей, подковой охватившие порт, орудия, установленные на специально вырубленных в скалах площадках, недоступных для противника, бон , закрывший вход в гавань. «Аврора» и «Двина» стали левыми бортами к выходу из гавани, дабы встретить огнем врага при возможном прорыве. Три стрелковых отряда готовы были отразить десант.

16 августа на горизонте показалась эскадра, насчитывающая шесть неприятельских судов. Пароход «Вираго», маскируясь флагом Соединенных Штатов, прошел для разведки в Авачинскую бухту. Ему навстречу был выслан бот. «Вираго» поспешно ретировался.

Этим утром Андрей тщательно побрился и одел чистую сорочку. Он, как и все, готов был сражаться с неприятелем до последнего вздоха. В жизни можно иногда пренебрегать опрятностью наряда, но для Белой Дамы должно выглядеть достойно. Ибо Белая Дама посещает нас лишь однажды…

– Андрей Никитич…

Андрей вздрогнул и резко обернулся. Перед ним стояла, переминаясь с ноги на ногу, Матрена… Она не уехала из города, как он требовал того, сказав, что стреляет не хуже любого охотника, и, если потребуется, сама пойдет в бой. И на батареи она тоже не перестала приходить, несмотря на все запреты.

– Матрена, что ты здесь делаешь? – рассердился Никольский. – Я ведь запретил тебе приходить! В любой момент может начаться штурм!

– Я… завтрак тебе принесла… И еще увидеть тебя… Сам говоришь: штурм может начаться. Я не могла не прийти…

Вот и рассердись поди на бабу, которая смотрит на тебя моляще, знает, что не то и не так делает, и сама тысячу раз виноватит себя, а удержаться не может…

Корзину на сколоченную наспех табуретку поставила.

– Ты… не гони меня. Знаешь же, что я как собака за тобой…

Дай только слабину перед взглядом этим, и все сикось-накось пойдет. Что взять с бабы! Она сердцем живет. Вражья эскадра у самых берегов города стоит, того гляди ядра посыплются, унося людские жизни, и Бог еще знает, чем все кончится, а бабе – что до того? Ее вся жизнь – в человеке, к которому прикипела она так, что не оторвешь никак. И пусть все вокруг огнем заполыхает, она все равно будет лишь его видеть, лишь о нем хлопотать…

– Вот что, Матрена, ты сейчас вернешься домой и будешь меня ждать, – жестко сказал Андрей, застегивая мундир и прицепляя саблю. – Обещаю, что вернусь, как только отобьем неприятеля.

– Не любишь ты меня, только хандру свою тешишь… – вздохнула Матрена, с покорностью побитой собаки ушла, волоча по земле спавший с плеча нарядный платок в ярких алых цветах.

– Я женюсь на тебе, моя Венера… – тихо сказал ей вслед Никольский.

Почему бы, в самом деле, нет? Мезальянс? Так не все ли равно… Лучше любящая простолюдинка, чем барышня, которой ты не нужен… Жаль было Матрену. За два месяца не видела она от него ласки, не слышала нежного слова. Только прогонял он ее всякий раз, едва появлялась она на той или иной батарее. А она приходила опять. Иногда не приближалась даже, а только смотрела издалека. Не могла не видеть… Не могла с тоской совладать… Но потакни такой тоске, и уже вовсе не уйдет баба с места опасного. Пусть уж лучше тоскует и плачет, но подальше отсюда. А если все обойдется здесь, тогда уж можно будет и о любви подумать да поговорить.

Адмирала Завойко Никольский нашел на Сигнальной батарее.

– Думаю, что сегодня мы, наконец, дождемся гостей, – коротко сказал Василий Степанович.

«Гостей» ждали двумя днями прежде, после первых выстрелов, сделанных вошедшей в Авачинскую губу неприятельской эскадрой. Утром 19 августа корабли стали выстраиваться в боевой порядок, но вдруг вернулись на исходные позиции. Позже они все же предприняли разведку боем, но она не увенчалась успехом. Защитникам Петропавловска даже удалось повредить фрегат «Президент». Теперь же, после неспокойной ночи, полной явных приготовлений к штурму, должно было ожидать решительных действий…

– Вижу, вы наконец-то возвратили себе облик столичного инженера, – чуть улыбнулся Завойко, когда Никольский подошел. – Последнее время вы больше походили на местных охотников.

– Я всегда питал почтение к Белой Даме, Василий Степанович, – отозвался Андрей. – А раз мы рискуем сегодня встретиться с нею, то нужно это почтение засвидетельствовать.

– Полагаю, такая возможность, нам сейчас будет обеспечена, – произнес адмирал, опустив подзорную трубу.

Неприятельские корабли выстроились в боевой порядок, и через считанные минуты раздался первый залп…