Читаем Во имя Чести и России полностью

Никита Васильевич ничего не ответил. Его душили рыдания. Низко поклонившись, он вышел, а на его месте возник тот, кого Николай менее всех чаял увидеть в этот час. До него доходили слухи, что Половцев подался в странники, от соловецкого настоятеля извещен он был и о подвигах старого друга при обороне монастыря. И, вот, он стоял перед ним… Не в хитоне, не в мужицком рубище и кафтане, а в долгополом темно-синем сюртуке и такого же цвета панталонах. Белоснежная борода его была аккуратно подстрижена, а длинные волосы убраны в косицу, какие носили еще в минувшем веке. Этот странный гость, сутки ожидавший в передней, должно быть привлек к себе немало любопытствующих взглядов придворных.

– Я рад тебе, Половцев, – сказал Николай, протягивая ему руку. – Хотя и не ждал тебя.

– А должно было ждать, Ваше Величество. Разве мог я не проститься с моим Государем…

– Ты давно в столице?

– Четыре дня.

– Видно, сам Бог тебя привел…

– Возможно.

– Знаешь ли ты, что после Соловков я велел искать тебя?

– Для чего?

– Для того, чтобы благодарить и наградить за доблесть.

– А я делал все, чтобы меня никто не нашел.

– Я завидовал тебе, Половцев… Ты мог сражаться с неприятелем, а я оставался здесь, точно в плену. В плену казнокрадов и лицемеров. Ты знаешь, из Крыма мне доносили, будто наши интенданты воруют даже корпию, будто продают ее неприятелю… Неужели это, в самом деле, может быть? Неужели эти люди не остановятся даже перед тем, чтобы погубить собственное Отчество, лишь бы набить карманы? Иногда мне, как в бреду, начинает казаться, что не воруем лишь я да мой сын…

– Государь, у этих людей нет Отечества.

– Ты прав… Их предательство хуже Франца-Иосифа… Но и его, и их ждет Божия кара. Я же теперь могу лишь просить Бога, чтобы он принял меня с миром, – Николай помолчал. – На днях я подписал приказ о производстве твоего сына в следующий чин. Он славно служит… Как все молодцы-моряки… Ты можешь гордиться им.

– Я горжусь и им, и моей невесткой. И жалею лишь о том, что в силу лет не могу сражаться с врагом на бастионах Севастополя.

– Я жалею о том же, что не могу делить участь с моими славными воинами… Однако, Мандт отвел мне несколько часов, а этого маловато, чтобы вести дружеские беседы. Прощай, друг мой!

Половцев опустился на одно колено, поклонился и, коснувшись губами руки Императора, вышел, щелкнув каблуком:

– Прощайте, Ваше Величество!

Николай отметил, что его старый друг даже в своей новой скитальческой жизни сохранил безупречную военную выправку. Воин! Настоящий воин! Во всех своих ипостасях, на всех извивах своего тернистого пути он оставался таковым. И теперь отдал последнюю честь своему Государю, как надлежит рыцарю…

Николай ожидал, что в затворившиеся за Половцевым двери войдет Наследник, но вбежала она… С опухшими от слез глазами, дрожащая… Глупо было распорядиться известить всех и пощадить ее. Разве можно было утаить от нее то, что уже знали все? Бедная, бедная… С первого дня, как он увидел ее, Николай знал, что она добрый гений его жизни. Тяжело было видеть теперь ее страдания, чувствовать, как ее горячие слезы струятся по его руке, к которой с отчаянием приникла она.

– Ты всегда была моим Ангелом-Хранителем, со дня нашей встречи и до последнего часа…

В дверях показался Александр. Николай знаком велел сыну подойти. Следом вошли остальные дети и несколько наиболее приближенных придворных.

– Простись за меня с гвардией, – сказал Император Наследнику. – И со всей армией. И особенно с Севастопольцами. Скажи им, что я и там буду продолжать молиться за них, что я всегда старался работать на благо им. В тех случаях, где это мне не удалось, это случилось не от недостатка доброй воли, а от недостатка знания и умения. Я прошу их простить меня.

– Отец, из Севастополя прибыл с донесением сын князя Меньшикова.

– Эти вещи меня уже не касаются. Прими все депеши сам. И пусть все гвардейские полки соберутся в залах дворца, чтобы присяга была принесена немедленно, как только меня не станет.

Императрица всхлипнула, и Николай ласково погладил ее по руке:

– Путь позовут мадам Робрек, чтобы позаботилась об Императрице, как недавно в Гатчине. Пошлите депешу в Москву, что я умираю и прощаюсь с ней. И отпишите королю прусскому. Передайте ему мою последнюю просьбу, чтобы он всегда помнил завещание своего отца и никогда не изменял союзу с Россией.

– Все будет исполнено, отец, – отозвался Александр, изо всех сил старавшийся выглядеть спокойным.

Николай по очереди благословил всех домочадцев:

– Напоминаю вам о том, о чем я так часто просил вас в жизни: оставайтесь дружны. А теперь мне нужно остаться одному, чтобы подготовиться к последней минуте. Я вас позову, когда наступит время.

– Оставь меня подле себя! – взмолилась Императрица. – Я бы хотела уйти с тобою вместе! Как радостно было бы вместе умереть!

– Не греши, ты должна сохранить себя для детей. Ты будешь для них центром. Пойди соберись с силами, я позову тебя, когда придет время.

Перейти на страницу:

Похожие книги