Во имя Гуччи. Мемуары дочери

Он также заботился о своих сыновьях, Джорджо, Паоло и Роберто, чтобы они ни в чем не нуждались, даже если маме было очевидно, что он редко демонстрировал им свою отцовскую привязанность. Работая в семейной компании и зная, что их судьба — когда-нибудь встать во главе фирмы, эти молодые люди были гораздо ближе ей по возрасту — лет на пять-десять старше ее, — и к тому времени у них в общей сложности уже было семеро собственных отпрысков. Джорджо жил и работал в Риме, а остальные сыновья — во Флоренции. Моя мать временами видела их, когда они приезжали в магазин на виа Кондотти; она кивала им в знак приветствия и говорила buongiorno [доброе утро. — Пер.] наряду со всеми остальными работниками.

«Я о них особенно и не думала, — рассказывала она. — Они были частью жизни твоего отца, к которой я не имела никакого отношения. Он завел этот порядок — полное разделение — и никогда не обсуждал своих детей со мной, если это не было связано с деловыми вопросами или письмом, которое я должна была напечатать».

Итак, почти через год после начала романа моя мать привыкла к странному расписанию своей запутанной любовной жизни. Каждое утро она просыпалась в постели, в которой спала все детство, садилась в автобус, ехала на работу и проводила весь день в офисе, видясь с моим отцом при всякой возможности. Он сделал все от него зависящее, чтобы после такой длительной и напряженной охоты их отношения выглядели легкими, так что, пока она не начинала беспокоиться о будущем или о том, что их выведут на чистую воду, ей удавалось справляться с этим двусмысленным положением. Мама примирилась со своим странным новым миром. По крайней мере, так ей казалось.

Чтобы подтвердить свою преданность и сдержать обещание, данное ей после того, как она в сердцах обронила, что лучше жила бы с Пьетро, мой отец купил для нее новую квартиру в районе Балдуина, недалеко от виллы Камиллучча. Эта квартира с ее огромной террасой, несколькими спальнями и ванными комнатами и помещением поменьше для горничной была более чем вдвое просторнее квартирки, в которой жила семья матери, и она могла делать с ней все, что ей заблагорассудится.

«Он взял и купил ее мне не задумываясь. Вот так-то! — говорила она. — Я была изумлена, и этот поступок действительно заставил меня почувствовать себя особенной; но, право, это было чересчур».

В какой бы восторг ее ни привел новый дом, она понимала, что в случае переезда ей пришлось бы во всем признаться матери. Поскольку моя тетка Габриэлла была занята супружескими и материнскими обязанностями, а дядя Франко перебрался на Сардинию, теперь ей приходилось обманывать только бабушку. Однако мама могла не волноваться. Моя бабушка Делия была отнюдь не дурой и уже некоторое время обо всем догадывалась. «Да, я с самого начала все поняла, — заявила она дочери. — И знала, что ты не будешь счастлива с Пьетро. У меня к тебе только один вопрос, Бруна: теперь ты счастлива?» Когда бабушка увидела, как мамино лицо просветлело и она могла свободно говорить о любимом мужчине, ответ стал ей ясен. Проявив бесконечное сочувствие и понимание, женщина, с которой мне так и не представилось шанса познакомиться, пообещала хранить секрет моей матери.

Когда мама впервые повезла бабушку посмотреть квартиру в Балдуине, та была в восторге от перспективы жить в таком прекрасном, полном воздуха доме, просторном и светлом.

«Она о таком и мечтать не могла, — говорила мне мама. — Она бродила по комнатам, как потерянная. Сказала, будто на луну попала. Она поняла, что я в хороших руках, и была рада такому повороту в моей жизни».

Дух этой квартиры определенно отличался от мрачной атмосферы, которую они оставили в прошлом, на виа Мандзони. Ради соблюдения приличий они решили говорить друзьям и родственникам, что маме как ценному сотруднику компании предложили пользоваться квартирой одного из управляющих за сниженную плату. Именно за дверями этой квартиры бабушка впервые встретилась с моим папой, и — к облегчению мамы — они сразу понравились друг другу. Они родились в один год, что, должно быть, создавало для обоих странное ощущение. Когда бабушка увидела, как он ведет себя с ее дочерью, то поняла, что он полностью предан маме.

«Этот мужчина бросит тебя только тогда, когда умрет», — предсказала моя бабушка, самоучка-ясновидящая; это еще одно ее пророчество, которое со временем сбылось. Когда мама передала мне ее слова, помнится, я еще подумала, что бабушка была удивительно проницательной женщиной. Из всех моих бабушек и дедушек именно с ней я больше всего хотела бы встретиться.