Во имя потерянных душ

После Совета Конклава вера Артёма в человечество несколько пошатнулась и стала понятней хищническая психология Леонида и ему подобных отморозков. Не то чтобы он начал разделять их взгляды, просто образ эгоистичного мерзавца вдруг показался очень соблазнительным. Особенно сильно это проявлялось на фоне тех славословий, которым удостоился Захар. После их маленькой войны с отродьями Тьмы народная молва наделила приятеля такими достоинствами, что становилось непонятно зачем вообще было гонять в Нижний такую кучу Меченых. Ненахов в одиночку бы справился – разогнал бы тёмных пинками, и вся недолга! Заслуги самого Артёма общество упорно игнорировало. И не то, чтобы его это сильно задевало – всё-таки он и герой понятия несовместимые – скорее несправедливое отношение раздражало как факт.

На фоне подобных переживаний даже дезертирство Партизана не слишком его заинтересовало. Подумаешь сбежал! Видимо, было куда… Зато Артёму одной головной болью меньше. Их временное партнёрство давно зашло в тупик, и многочисленные тайны Партизана, с которыми Лазовский по необходимости мирился, теперь ничего кроме неприятностей не обещали. Такой же выход устроит абсолютно всех. Нет человека – нет проблемы.

Бороться с хандрой Артём умел только одним способом – работой. Когда на дурные мысли не остаётся ни времени, ни сил, плохое настроение проходит само собой. Однако, увы, ничего серьёзнее охраны «пейзан» под руку не подворачивалось, что навевало определённые подозрения. От бестолкового же ничегонеделания становилось только хуже.

Ничего удивительного в том, что когда его нашёл Захар, Артём был мрачен и хмур.

– Как говорит один наш общий знакомый: караганду тебе в бок, дружище! Чего такой недовольный?! – заорал приятель, едва переступив границу бывшего сада, в котором сейчас и обретался Лазовский. На эти вопли, наверное, полполя оглянулось, а ему хоть бы хны.

– Тебе всё в хронологической последовательности рассказывать или как? – буркнул Артём, наблюдая за тем, как Захар усаживается на соседний стул.

– Можешь не напрягаться – друзья-коллеги меня уже просветили. Кто бы мог подумать, что без интернета и телевизора народ превратится в таких сплетников, – отмахнулся Захар.

– Когда ж ты успел?

– Так я ещё вчера вечером от Караганды вернулся. Сначала к начальству на доклад, а потом к парням на крышу поднялся. Мне всё и выложили. – Захар хрустнул пальцами. – И скажу тебе, акции твои у общественности что-то совсем не котируются. Понятное дело, в колдовстве вашем народ не разбирается, однако тебя заранее осуждает. Так что ты у нас как Пастернак[10] теперь.

– Догадываюсь, – сухо ответил Артём и, желая сменить тему, спросил: – А ты как сходил?

Захар тут же прекратил улыбаться.

– Хуже не бывает. Один убитый, двое раненых. И никаких шансов отомстить, – сказал он и тяжело вздохнул. – Леониду дорогу перешли…

Артём выругался. Из множества неприятностей, которые могли произойти с путешественником в Сосновске, встреча с тёмным оборотнем была одной из худших. Захару можно было лишь посочувствовать.

– Выкладывай!

В течение следующего получаса, пока приятель делился подробностями, Артём не произнёс ни звука. Захару следовало выговориться. Впрочем, было бы неправдой сказать, что Лазовский слушал его из одной лишь вежливости и желания поддержать. Рассказ получился весьма интересный. Особенно в той его части, где речь шла о загадочных манипуляциях Леонида и Сноходца Альберта. Артём сам не заметил, как увлёкся. А когда Ненахов, наконец, выдохся и замолчал, тут же спросил:

– Так ты этого Альберта точно раньше не видел?

– Да какая разница-то? Видел – не видел… Девчонка погибла, и парни зря пострадали – вот что важно! – отмахнулся Захар раздражённо. – Вечно тебя какая-то ерунда волнует.

– Может и ерунда, – покладисто согласился Артём. – Да только из твоих слов получается, что Леонид с этим таинственным виритником помимо магии Тьмы использовали ещё и знаки Таугрим. Те самые знаки, о способах применения которых до Совета Конклава знали всего несколько человек.

Захар медленно поднял голову.

– Ты хочешь сказать…

– Что Альберт вполне может оказаться кем-то хорошо нам известным, – подхватил Артём, затем на мгновение задумался и продолжил: – Или, как вариант, что кто-то хорошо нам известный передаёт ему секретные знания.

– Тоже не подарок!

– Вот и я о том же, – сказал Артём с непонятным для себя удовлетворением. – Отдельного разговора заслуживает сам ритуал. Если ты ничего не напутал, то тёмная магия там играла всего лишь вспомогательную роль, в основе лежало искусство Таугрим.

– Поясни! – потребовал Захар, готовый обсуждать любые, пусть даже самые безумные идеи, если те касаются грязных делишек Леонида. Его одержимость Тёмным никак не желала проходить и лишь принимала всё новые и новые формы. Каждое столкновение с могущественным коллегой лишь ухудшало состояние. Если так пойдёт и дальше, то душевное здоровье приятеля грозило оказаться под угрозой.

Вот только говорить об этом было бесполезно.