Во имя славы. Книга первая

Улицы были утоптаны грязью сотнен воинов. Наиболее удачливые разместились в хижинах, остальные на улице под навесами. Места оказалось слишком мало, повсюду валялся мусор, для костров ломали сараи и ограды. Кабана провожали голодными глазами, но пока ещё рано, чтобы привыкшие к лишениям люди набросились на добытчиков.

— Наконец-то! — раздался хриплый голос обросшего неряшливой щетиной повара с тесаком в руке. — Тащите его скорее! Граф с меня шкуру спустит, если я не подам ему ужин.

Он воткнул тесак в изрубленный пень, вытер руки о грязный передник, выбежал из крытой кухни с небольшой лепной печкой, из которой сквозь щели поднимался дым, но запах варева внутри не придавал аппетита.

— Сюда! — он указал на грубо сколоченный, но крепкий стол для разделки. — Здоровый! Молодцы, молодцы. Шкура сегодня останется при мне, хе-хе.

— Смотри, чтобы в нашей похлёбке не одни корешки плавали, — без запинки предупредил Ариберт. — Иначе шкуру с тебя спустим мы!

— Конечно, конечно!

Векша напоследок хищно зыркнул на кухарку, перебирающую скудные запасы репы в углу, шмыгнул переломанным носом, и они удалились.

Теперь никто не обращал на них внимания, зато подучилось рассмотреть обстановку поближе. И верно боги действительно разозлились на чужаков, потому что множество людей мучилось от болезней. Тут и там, скорчившись, валялись ослабшие страдальцы. Их била лихорадка, кожа побледнела, а зловоние, которое сначала списали на нечистоты, оказалось следствием кровавого поноса. Раненые после ночной битвы только разбавляли мрачную картину страданий.

«Войско губит не только железо, — вспомнил Дражко наставления отца. — Болезни — вот чего надо опасаться прежде всего!»

Но не стоило надеяться, что все враги сгинут от недуга. Даже сейчас способных взяться оружие было намного больше дружины Стариграда.

— Их бы подержать ещё тут несколько дней… — мечтательно произнёс Деян. — До города добралось бы три калеки.

Двери самого большого дома, где разместился Людольф, отворились. Наружу почти что выбежал человек. Судя по длинной гриве и бороде — дан. Он вскочил на лошадь и вместе с тремя саксонскими всадниками понёсся прочь из деревни.

— Гонец, — догадался Ариберт. — Глядите!

Следом за гонцом показался статный старик с въедливыми глазами, тронутой лысиной макушкой и широким прямым носом, под которым белели жидкие усы и бородка. Рядом встал высокий муж, настолько похожий на старика, что родство угадывалось с первого взгляда. Не в пример остальным, он носил длинные волосы, собранные в хвост, и такую же жидкую бородку, как у отца.

— Людольф. И его сын, виконт Бруно. Слышал, славный воин.

— Этого добра и у нас хватает, — хмыкнул Цедраг, после чего предложил: — Может, их — того? И, глядишь, остальные разбегутся…

Однако окружавшая графа дружина намекала, что это плохая идея. Воины стоялы снаружи, у входа, ещё несколько десятков показались внутри дома. Все — знатные воины в богатой броне, с мечами на поясе. Таких простой уловкой не возьмёшь…

— Делаем то, зачем пришли, — отрезал Дражко. — Тот гонец явно отправился к Стигу. Нам нужно поспешить.

Всадники поскакали на север, где Збигнев вряд ли успел поставить людей, так что ярл получит сообщение.

Людольф что-то сказал сыну. Тот кивнул, и оба снова скрылись за створками, будто дразня лазутчиков.

— Надо бы хоть послушать, что замыш…

Цедрагу не дал договорить грохот распахнувшейся двери. Из хлева неподалёку чуть ли не вывалилась толпа кричащих ругательства людей, явно затевающих драку. И среди прочей брани выскакивали вполне знакомые и понятные.

— Лютичи… — процедил Ариберт.

Ободриты и лютичи питали друг к другу ненависть больше, чем к саксам или данам, с которыми постоянно случались то войны, то союзы у обоих княжеств. А вот между собой они лишь сражались или заключали шаткий мир, достаточный, чтобы набраться сил для последующих убийств.

Когда-то, когда между франками под предводительством Карла Великого и князьями ободритов держался прочный мир, они вместе ходили против саксов, данов, лютичей, лужичан и прочих народов, деля добычу и славу. Однако благосклонность Карла закончилась, как только границы союзников встретились. Саксы превратились в его подданных, а ободриты — в соперников. И с тех пор лютичи получили поддержку для войны с ненавистным соседом.

Векша ринулся на подмогу, когда в дело пошли кулаки. Выругавшись, Дражко последовал за ним, а там уж подключились остальные.

Драку никто и не думал прерывать. Зачем лишать людей развлечений?

Желающие присоединились. Причём, многие не разбирали участников на своих и чужих, колотя всех попавшихся под руку. Остальные с интересом наблюдали, кричали советы, оскорбления, хохотали, если кто падал в грязь от очередного удара.

Дражко подумал, что Удо сейчас пригодился бы как никогда.

Победа не заставила себя ждать, хоть и далась не без потерь. Деян обзавёлся фингалом, у Ариберта лопнула губа, Цедрагу подбили ухо, Сбыслав получил по носу, а Дражко рассекли бровь. Один лишь Векша остался нетронутым, чем разжигал желание восстановить справедливость.