Во имя веры

– Огонь! – хрипло прорычала я, заставляя марионетку направить оружие против дерзкого наглеца, оставлявшего за собой лишь смерть и руины. Нельзя позволить ему… остановить… уничтожить…

– Сашка, ты что творишь? – голос еретика выбил из видений, вызвав резкий импульс головной боли, после чего на секунду исчезла возможность даже сделать вдох.

– Кукловод! Мужики, прикройте! – заорал пулеметчик, вслепую открыв огонь по дому. Пришлось пригнуться, чтобы не зацепило осколками.

– Норна, где ты? – зашипело в наушнике.

Пока сознание командующего витало в иллюзиях прошлого, картина боя неотвратимо менялась в нашу пользу. Я ни на минуту не сомневалась в соратниках и не ошиблась.

Ловкий еретик попытался добраться до Оста, но послышался знакомый тягучий звук. Красавчик всея ордена тоже не остался в стороне и коротким щелчком выстрела прервал жизненный путь неверного, попытавшегося избавиться от Ареса.

Два последовавших почти друг за другом взрыва также уменьшили количество противников. Почувствовав истинную сладость превосходства, Гарм незаметно сместился в другую часть здания. Круг замкнулся. Ни одному еретику ныне не уйти живым.

– Фанатик, три часа! – загрохотала очередь, темная тень юрко нырнула под козырек подъезда.

Практически ползком я спустилась на этаж ниже и снова заметила цель, не задумываясь, мысленно потянулась к ауре, сменившей цвет на темно-синий с мертвенным оттенком. Страх, вот он какой…

– Стоять! – крикнула я, надрывая связки, но контакт оборвался. Пулеметчик закрыл разум от воздействия силой собственного адреналина, бурлящего в напряженных венах. Другой еретик заметил меня и накрыл шквальным огнем.

Обломки бетона с треском разлетелись во все стороны. Один из них разодрал бровь – горячие капли полились по лицу, оставляя багровый след.

– Вот дьявол! – ругнулась я, перекатившись по лестнице еще на несколько ступеней вниз. Есть! Пулеметчик с этого ракурса был как на ладони, но внизу послышались шаги.

Изо всех сил я напрягла зрение и разум, бесцеремонно разрывая, будто бы острым ножом, окутавшую еретика ментальную оболочку.

– Огонь! – приказала я. Пулеметчик развернулся и, повторив то же самое, выпустил очередь в дверной проем. Его разум полностью принадлежал мне.

– Теперь выходи из укрытия… с поднятыми руками!

Еретик послушно побрел вперед, подняв над головой оружие. Головная боль нарастала, удерживать связь стало сложнее.

– Что за бесовщина? – зашипела рация голосом Оста, не прекращавшего лупить по еретикам, несмотря на непривычную картину городского сражения.

– Ладно, повеселились – и будет. Двое в тяжелой броне. Двенадцать часов. Ликвидировать! – Я почувствовала, как полностью поглотила разум еретика. Находясь в его теле, тем не менее я не чувствовала тяжести брони или пулемета.

Тем временем мое тело, насколько я могла его видеть, медленно и осторожно спускалось по лестнице, стараясь не упустить неверного из виду. Стоило хотя бы малейшему незначительному препятствию прервать зрительный контакт – и связи конец. Пулемет затарахтел, отбрасывая гильзы в сторону.

– Саня, мать твою! Саня… – только и успел выкрикнуть еретик, прежде чем рухнул навзничь с разодранной пулями грудью.

И тут случилось то, чего я никак не могла предугадать: разбуженное последним криком товарища сознание пулеметчика начало яростно сопротивляться. Головная боль стала совершенно нестерпимой, связь между нами то и дело рвалась, лишая обоих возможности сражаться.

Я не заметила, как, следуя за своей целью на последних ресурсах тела и разума, вышла на открытую местность, где тут же была замечена последним выжившим еретиком.

– Саня, сзади! – успел крикнуть он, прежде чем метко выпущенная пуля с гудящим звуком разорвала воздух и достигла цели.

Обороняясь, я выхватила пистолет, лишь в самую последнюю секунду осознав, что не оборвала связь. Еретик повторил движения. Как в замедленной съемке я видела летящую к груди пулю и мысленно прощалась с жизнью.

Мощный толчок повалил меня на землю буквально за секунду до прискорбного финала. Кто-то накрыл меня собой и застонал, почувствовав удар горячего свинца.

Сквозь поблекшие и размытые контуры мира я смогла разглядеть запачканный бетонной пылью гордый профиль брата.

– Ост, Норна! – Лилит склонилась над нами. За ее спиной неуверенно переминался с ноги на ногу брат Гарм, а брат Арес отошел в сторону, дымя едкой папиросой.

– Я… в порядке… – стараясь держаться бодро, протянул Ост.

– Прекрасно! Тогда слезь с меня! – возмутилась я. – Не ровен час, Настоятель епитимью наложит за грех прелюбодеяния.

– Не могу… Ноги не слушаются, – виновато пожал плечами Ост.

– Обелиск священный! Ну-ка, сестра, осторо-о-о-ожно… – Отбросив в сторону окурок, Арес подошел и очень медленно приподнял брата за плечи, позволив выбраться.

И то, что я увидела, едва поднявшись на ноги, превозмогая распирающую головную боль, крайне удручало, разбавляя радость победы горечью досадной ошибки. Пуля вошла точно в позвонок через открывшийся при движении зазор между сочленениями пластин костюма брата.