Во сне и наяву

— Если время — величина постоянно изменяемая и меняющаяся в одном направлении, значит, мы с уверенностью можем сказать, что время — это поток. А раз это поток, то мы с большой вероятностью можем предполагать, что у него есть точка «ноль», от которой оно и начинается. Значит, исток у времени есть! Что и требовалось дозаказать.

Отец Серафим улыбался, он был собой доволен. Произвёл на девчонку впечатление, не зря его в семинарии с науками заедали. Но Света не удовлетворилась его блестящим ответом. И спросила опять:

— А исток, он для всех один? Или у каждого свой исток?

— Конечно, у времени исток должен быть один, — начал было поп, но тут же осёкся. — Погоди, а что ты имеешь в виду?

Светлана вздохнула, она и сама не очень хорошо понимала, что имела в виду:

— Ну, может, у каждого человека свой отсчёт времени, ну… не знаю, как сказать.

— Что не знаешь? — уточнил священник.

— Да ничего не знаю, — Света отмахнулась и уже хотела закончить разговор. — Так, в голове всякий… Всякая дичь

— Нет, ты погоди, погоди… А ты чего вообще этот разговор про время завела? — не отставал от неё отец Серафим. — В школе, что ли, проходите? Теорию относительности?

Если соврать и сказать «да», он может и дальше докапываться, а она про эту теорию только в кино слышала, так что Света и говорит:

— Да нет, приснилась какая-то муть. Хожу и думаю.

— Ты, дорогая моя, давай-ка берись за ум, давай-ка нормальные сны уже смотри. Какие в твоём возрасте нормальные девы смотрят.

— А нормальные — это какие? — чуть обиженно спрашивает девочка.

— Ну, нормальные — это про пылких юношей, про поцелуи, про свидания. Ещё там про всякое…, — поп смеётся.

— Откуда вы это знаете? — говорит Света, уже злясь. Ей кажется, что отец Серафим придумывает, не может он про это знать.

— Да как же мне не знать, — продолжает ухмыляться священник, — ко мне девы младые и твоего возраста ходят, и те, что старше… Да исповедуются, и всё у них одно. Половина всего, что их волнует, так это любовь. Думают про женихов, про отношения, и сны им такие же снятся. А ты про время философствуешь. К чему это? Не ровён час, ещё голоса слышать начнёшь и приведений видеть.

Тут Светлана совсем на него обиделась. Подумала, что не пойдёт сегодня к ним в приход обедать. Ничего не сказала, пошла в ванную, мыть контейнеры за мамой. В это время и папа пришёл.

Глава 25

Света даже не могла передать, как ей легко бежалось в школу. Вот бы ей так на соревнованиях пробежать. Мастер спорта у неё был бы в кармане. Ноги едва касались земли, шаг огромный, она летела, боясь сбить какого-то зазевавшегося пешехода. И главное, силу в себе девочка чувствовала такую, что могла просто свернуть сейчас на Московский и, как следует вложившись, долететь до самого Невского. Пролететь шесть станций метро, даже и не устав.

А ещё было бы неплохо встретить сейчас придурка Пахома. И дать ему в тупую морду. Она в своём спортивном комплексе не раз видела ребят-хоккеистов, и вот у одного мальчика лет шестнадцати был сломан нос. Это бросалось в глаза. Света подумала, что у неё, быть может, хватило бы сил, чтобы и Пахому сломать нос так же. Дать ему кулаком — раз, и готово! Она даже засмеялась, представив, как Пахомов будет орать, когда она ему врежет. А если кинется драться, она, сто процентов, сможет убежать. В общем, до школы девочка добежала за пару минут. И настроение у неё было отличным. И к судорогам, которые началась к середине третьего урока, девочка оказалась готовой. Как только почувствовала первый спазм, сразу подняла руку и попросилась выйти. Химичка как раз проходила мимо:

— Что, Фомина, хочешь ответить?

— Нет, — проскрипела Светлана, — можно выйти?

— Что у тебя случилось? — спросила учительница недовольно.

— Мне по-женскому, — отвечала Светлана тихо.

Едва добежала до туалета — и началось, у неё стало крутить ноги, да так, что стой она на дереве, её нога смогла бы обхватывать ветки, как ноги обезьяны. И икры превратились в канаты, что натянуты дальше некуда и вот-вот лопнут. Она влезла на подоконник, скинув кроссовки, и сидела там с выпученными от боли глазами, губы от боли закусывала. Какая-то девочка заглянула в туалет, на Свету смотреть боялась. Самое интересное, что руки так сильно уже не крутило, а вот ноги было очень больно. И ей казалось, что вот-вот мышцы будут рваться. И когда она подумала, что лучше позвать кого-то на помощь, боль стала отступать. Ко звонку судороги кончились. И теперь у неё всё болело так, как будто на тренировке ОФП она взяла на себя мужские нагрузки, не меньше. Света не пошла на следующий урок. Ушла из школы, шла по улице, едва переставляя ноги. Особенно болели икры. А ещё ей зверски хотелось есть. И, конечно, девочка пошла в церковный приход, до обеда было ещё далеко, она знала, что там хоть чем-нибудь её, но покормят. Так и есть, её там накормили.