Во сне и наяву

Белый лес. Не такой белый, каким бывает лес, покрытый снегом. Этот мир, в котором не было машин и людей, и так казался местом достаточно тихим. Птицы орут, твари разные тоже, крысы подрались в развалинах, но городского шума, звукового фона города тут нет и в помине. Она шла вперед, погружаясь в тишину, как в вату. Остановилась, обернулась. Ничего, никого. Ни птиц, ни крыс, ни звуков, даже ощущения ветра не было. Воздух висел неподвижно. И солнце другое, уже не такое жаркое. Там, за ее спиной, остались кошки, медузы, муходед, Аглая, но почему-то там ей не было так страшно, как здесь, в этой тишине и спокойствии. Может, потому что эта тишина была мертвой? Но делать-то нечего, она пошла дальше. Поначалу казалось, что лес стоит на полянах серебристого мха. Но это было не так. Вскоре Света поняла, что это не мох, а белые хлопья чего-то легкого. И они падали, падали с неба, словно снег, засыпая все вокруг. А потом она поняла, что цвет этих хлопьев и не белый вовсе, а светло-светло-серый. И падают они не с неба, а с деревьев, на которых вовсе нет листьев. Странные серые деревья, у которых есть лишь стволы и ветки. Лишь стволы и ветки. Она уже подошла так близко, что видела эти деревья в мелочах. Видела их ветки, мохнатые от еще не упавших хлопьев. Но среди этих деревьев был явно виден проход. Аллея, просека, дорога, которая образовалась тут неспроста. Нет, конечно, никаких следов она не увидела, все завалено серыми и легкими, как дыхание, хлопьями с деревьев, но девочка была уверена, что кто-то тут до нее ходил. Чуть постояв и еще раз поглядев по сторонам, затем наверх, она двинулась в глубь леса по просеке.

Тишина. Никогда в жизни она не слышала такой тишины. Тяжелые ботинки не издавали ни звука, когда Света ступала на мягкий ковер из серых хлопьев, поэтому звуки трущихся друг о друга штанин или бульканье в рюкзаке казались оглушительными. А еще становилось душно. Не жарко, а именно душно. Приходилось делать большие вдохи, иначе казалось, что не хватает воздуха. Плечи куртки уже покрылись хлопьями, наверное, и волосы тоже. Она провела по левому плечу рукой, и они вдруг рассыпались в прах, оставив серый след. Это пепел! Она огляделась. Деревья, пепел и тишина. Тишина, как будто заложило уши. Ах да, еще и духота.

Одно небольшое деревце стояло у края дороги, его словно забыли срубить. Света остановилась возле него в одном шаге, рукой могла дотронуться до почти белого ствола. Она видела на нем множество хлопьев, чешуек, они шевелились, подергивались, как будто хотели оторваться. И одна такая чешуйка оторвалась, полетела вверх. Светлана, позабыв про страх, вдруг прикоснулась к стволу дерева рукой. Дерево было горячим. И девочку вдруг озарило, словно подтолкнуло что-то: тут нельзя стоять, это место нужно пройти как можно быстрее. И она сразу пошла дальше, пошла быстро. Хотя чем дальше она шла, тем духота становилась все отчетливее, все сильнее.

Она перешла на бег. Тот человек, мешок которого она нашла, тоже проходил это место, ведь проходил? Девочке приходилось дышать так часто, словно она бежала спринт.

«Проходил или нет?» Света начинала не на шутку тревожиться, а еще и в ушах зашумело. Да, она стала что-то слышать и дышала так, словно пробежала стометровку изо всех сил. Но она и не думала повернуть назад, а лишь прибавила скорости, ведь впереди уже что-то темнело. Темнело, и не в глазах. На фоне белого леса она различила темный выход. И звук все время усиливался. Дышать стало еще тяжелее, сердце… Она уже слышала каждый его удар. Лю, почему он ничего не сказал ей об этом лесе? Воздуха не хватало, сколько ни дыши, но выход уже хорошо виден, и девочка прибавила шаг. Может, Лю не знал про это? Не знал, что тут можно задохнуться. У нее уже кружилась голова, рюкзак становился непомерно тяжелым, а для каждого шага приходилось делать над собой усилие. Но она умела «вкладываться». Это как на соревнованиях, на финише, когда ноги уже не слушаются, легкие готовы разорваться, но ты добавляешь и добавляешь, еще и еще, пробегая последние сотни метров на воле, на ненависти к соперникам, на упрямстве. Она бежала из последних сил, перепрыгивая кочки и бугры, которых тут, уже в конце пути, было предостаточно.

А Белый лес тем временем заканчивался. Белый, горячий, мертвый.