Во сне и наяву

В центре огромного и холодного зала, облицованного роскошным мрамором, на невысоком постаменте стоял брус из чистейшего льда высотой в метр. И прямо на льду, не прикрытая никакой материей, лежала молодая женщина. Лежала на спине, в простой, умиротворенной позе. Ее пропорции были идеальны, а лицо прекрасно. Безупречная, почти белая, кожа и богатые, иссиня-черные рассыпанные по льду волосы, глаза… А вот глаза у нее были в контраст волосам, синие и холодные, вернее, ледяные, как небо Арктики. Она только что открыла их. И просто лежала, приходя в себя после долгого сна. Ей не нужно было произносить слов, не нужно было приказывать, чтобы странное одинокое животное, похожее на уродливую, пузатую птицу и сидевшее на палке у стены, начало издавать красивые звуки. Оно с необыкновенной виртуозностью стало подражать фортепьяно. И по залу потекла красивая негромкая музыка. Шопен? Женщина без всяких видимых усилий встала со своего ледяного ложа, причем спина ее была суха, и на ледяном брусе не осталось никакого отпечатка от ее тела. Она лишь только коснулась ногами холодного мрамора, а две огромные, величиной с ладонь, златоглазки уже летели, шелестя крыльями, к ней, неся распахнутое прозрачное одеяние. Этакий халат или неглиже.

Женщина лишь отвела назад руки, чтобы попасть ими в рукава, и одеяние тут же оказалось у нее на плечах. Златоглазки не успели отлететь и на несколько метров, как по мраморному полу к женщине весьма проворно заспешила большая неприятная тварь, отдаленно напоминающая кожистую черепаху с крокодильими лапами. На спине у «черепахи» стояли изысканные сандалии-шлепанцы. Женщина надела их и прошла по залу к большим дверям. Двери при ее приближении распахнулись сами, и она вошла в другой зал, где стоял стол длиной не менее сотни метров. Стол был массивен и стар, но древнее желтое дерево выглядело на удивление плотным и прочным; рядом находилось всего одно кресло с высокой спинкой. Вихляясь из стороны в сторону и стуча по мрамору когтями, к женщине с подносом спешила удивительно противная, худая обезьяна. Поднос она несла с ловкостью, на нем стояло всего два бокала, один из которых был заполнен красной или, скорее, малиновой густой жидкостью, а другой, судя по всему, простой водой. Женщина еще не успела сесть в единственное кресло, как обезьяна уже поставила перед ней бокалы и, склонившись в поклоне, спиной вперед удалилась от стола. А женщина сразу взяла стакан с красной жидкостью, у нее на лице появилась едва ли не улыбка, она была рада этому напитку, рассматривала его в стакане с предвкушением. И, удовлетворившись видом, начала медленно пить красную жидкость. Выпив, облизала губы, прищурившись и наслаждаясь послевкусием, и, словно захмелев от напитка, бросила бокал на мрамор пола, с удовольствием глядя, как тот рассыпается на красивые осколки. И как к этим осколкам из ниш в стенах кидаются разные гады, чтобы длинными хоботками втянуть в себя раскрошившееся стекло, а своими животами еще и протереть мрамор в том месте, где был разбит бокал. Но это женщину уже не забавляло, она отвела глаза, взяла второй бокал и быстро выпила содержимое, уже без всякого удовольствия. Второй стакан она бить не стала, просто поставила на стол, и существа-уборщики уползли к себе в стены. Женщина встала, подошла к стене, на которой висело огромное зеркало, осмотрела себя, что-то пытаясь разглядеть на лице, но в целом осталась довольна. И пошла в комнату, где с потолка ровной струей лилась вода. Она была чистой и настолько холодной, что по краям, у стен, появлялась ледяная кромка. Женщина, скинув прозрачный халат на пол, в лужу, встала под струю, запрокинула голову, чтобы вода начинала свой бег по ее телу именно с лица, и тут же появилась новые существа, которые стали ее омывать большими мохнатыми щетками. Но мылась она недолго. Вскоре уже вышла из-под воды и, вытираясь, направилась в следующую комнату, в зал, где существа, похожие на худых и вихлястых обезьян, уже раскладывали одежду. Юбка до колен, пиджак, чулки и туфли на невысоком каблуке. Все в тон, все подобрано с исключительным вкусом. Она уселась на пуфик у зеркала, и пока обезьяны с мягкими бархатными лапками надевали на нее чулки, удивительная тварь, похожая на бурдюк с руками, подползла сзади и занялась ее роскошными волосами. В деле укладки волос бурдюк знал толк, не прошло и двух минут, как волосы женщины были уложены и прилизаны его влажным языком так, что на голове не осталось ни одного неприбранного волоска. Она взглянула на себя – да, все в порядке. Две обезьяны опустили ее юбку почти до пола, чтобы женщине не пришлось высоко поднимать ноги. Юбку подняли и застегнули. А еще одна обезьяна поставила перед ней туфли, одновременно освобождая ее ноги от еще мокрых сандалий. Никому и ничего приказывать нужды не было, все существа в этом доме знали, что, когда и как делать правильно. Она еще раз взглянула на себя. Идеально. Костюм, туфли, чулки, прическа… Не к чему придраться.