Во сне и наяву

Женщина вздохнула. Только тот, кто знал ее давно, мог угадать в этом вздохе волнение. Да, она знала, что предстоит важный разговор. Самый важный из всех возможных. И она прошла в следующий зал, огромного размера, до его центра, где стояло уютное кресло и небольшой журнальный столик, пришлось идти пару минут. За ней бежала одна из вихлястых обезьян. Несла поднос, на котором лежала одна сигарета с желтым фильтром. На сигарете была надпись «Мальборо».

Женщина добралась до кресла, уселась в него. Прямо перед ней, метрах в пятидесяти, от пола куда-то ввысь уходило толстое стекло, отделявшее от бесконечно серой среды, что едва заметно клубилась за стеклом. Пока эта среда была мертва. И она взяла с подноса сигарету. Тут же обезьяна щелкнула пальцами, и на одном ее ногте вспыхнул огонек. Женщина прикурила, сделала затяжку, выпустила дым, сделала еще одну… Закрыла глаза и продолжила курить с неменьшим удовольствием, чем пила красный напиток, небрежно стряхивая пепел в услужливо подставленную обезьяной лапу. Но докурить она не успела. Отшвырнув окурок, поднялась, сделала несколько шагов к стеклу и встала на колени. Она почувствовала ЕГО приближение. ОНО было уже близко. Совсем близко. ОНО никогда не здоровалось и не прощалось, ОНО начинало сразу, переходя к делу. Так было всегда, как и в этот раз.

– Червь точит Поток. – Голос ЕГО был тяжелым, протяжным, раскатистым, как гром. А за стеклом почти ничего не изменилось, только ей показалось, что клубы серой субстанции на той стороне задвигались чуть быстрее. Стали резче.

– Да, СУЩЕЕ, я проснулась от этого. Я тоже ощутила, что Поток получил червоточину.

– Ты знаешь, что делать? – раскатисто звучал ЕГО голос.

– Да, СУЩЕЕ, ничего нового, я знаю, что делать. Я найду червя. Мне нужно время, и тогда я найду место, где червь рвет ткань. Как только отправная точка для начала поисков будет известна, я быстро его вычислю.

И тут же резкая боль едва не разорвала ей голову, правая часть головы онемела, правый глаз перестал видеть, правое ухо не слышало. Она едва сдержалась, чтобы не закричать от боли. Но сдержалась. Напрягла мышцы на лице, вдыхала воздух носом, пережидая боль, – не хватало еще заорать тут – и, переведя дух, срывающимся голосом произнесла:

– Санкт-Петербург, юг, я поняла. Спасибо, СУЩЕЕ. Это облегчит мне задачу. – Женщина уже начала восстанавливать поврежденные ткани в голове. Ничего, она все поправит: и мышцы, и кости, и нервы, и глазное яблоко, и уничтоженные нейроны, и даже память. Через пару минут все будет функционировать как прежде. Она вздохнула.

Что уж говорить… ОНО умело выдавать нужную информацию так, что ее потом никогда не забудешь. Молниеносно, доходчиво и навсегда.

Женщина продолжила стоять на коленях еще минуту, не меньше, но за стеклом ничего не менялось, и голос больше не звучал. ОНО ушло, как всегда, не попрощавшись. У НЕГО слишком много дел, чтобы быть вежливым. Женщина поднялась с колен, чуть покачнулась, она все еще не привела себя в порядок после того, как ОНО передало ей информацию. Проворная обезьяна, что подавала сигареты, поспешила поддержать ее под локоть. Опрометчивое решение. Она не просила помощи. Не отдавала приказа. И за самоуправство глупая тварь поплатилась жизнью. Женщина одним ударом левой руки, ладонью наотмашь, размозжила ей голову. По залу фонтаном разлетелись брызги и осколки костей. В ее доме никто не будет делать того, о чем его не просят или что не заложено в него программой.

Еще не все капли жидкости несчастной обезьяны упали на безупречный мрамор, как из скрытых ниш в стенах стали выбираться твари-уборщики, похожие на все тех же кожистых черепах с хоботками и ворсистыми брюшками. Вот они делали все как должно. А она, стряхивая с руки жидкость и кусочки мозга убитого существа, пошла в другую комнату, на ходу снимая и бросая на пол строгий пиджак. Она уже знала, что ей нужно, вернее, кто ей нужен, и собиралась нанести ему визит. И сделать это немедленно. Время не терпит. Никогда не терпит.

Роэ не знал, сколько он проспал, но понимал, что долго, так долго, что начала затекать спина. Но вот сколько? Ему уже пора просыпаться. Он уже чувствовал это. Как бы ты ни привык проводить время во сне, рано или поздно нужно «возвращаться». Иногда надо просыпаться… Чтобы…

Его кто-то схватил за ногу. Крепко схватил. И дернул так, что с ноги слетел дорогой ботинок вместе с носком. Роэман упал с кровати вместе с покрывалом, на котором спал обутый и в плаще. Он больно ударился об пол спиной и, главное, затылком. Зазвенело в ушах. Боль отдалась даже в висках. Он разинул рот, словно хотел заорать, но не смог, спина болит, воздуха не набрать. После долгого сна глаза отрываются не сразу. И, открывшись, еще не сразу начинают видеть.