Во тьме безмолвной под холмом

Уже порядком стемнело, в вышине клубились серо-черные тучи. Ледяные серые сумерки вымывали краски из травы и снега, одежд и лиц. Все стало серым, размытым, призрачным. Запылали факелы и костры – маленькие по границам, большие в центре, – чтобы теплым оранжево-желтым сиянием отогнать тьму. Свет и тепло помогут людям пережить холодную ночь и все, что в ней обитает.

Сейчас Милли была спокойна. Они сделали все, что могли. А она осталась самой собой: Миллисентой Эбигейл Эммануэль, врачевательницей. Сейчас имело значение только то, что было в ее силах. Скоро ее навыки вновь понадобятся. Теперь осталось лишь молиться: о помощи, о благословении, о милости – независимо от того, услышит ли ее кто-нибудь и будет ли от этого польза. А когда придут враги и начнется битва, она будет заботиться о раненых, сколько хватит сил. Независимо от того, взойдет солнце или нет.

55

Они с трудом спускались по горной дороге, Джесс возглавляла шествие. Местами дорога обледенела, так что идти по ней было рискованно; занесенная снегом Верхотура и каменистая почва Курганного подворья были бы безопаснее.

Когда они свернули с дороги на Верхотуру, Элли достала телефон. Остальные тем временем сметали снег со столиков, чтобы присесть и отдохнуть минутку-другую; она же прижалась к перилам на краю утеса.

Снег выбелил поля и дорогу, укутал саваном руины Воскресенского подворья и «Колокола». Тирсов дол, бледный и молчаливый, покоился в объятиях Пологого холма, Копьевой насыпи и Воскресенского кряжа, сужаясь к тропинке, что вела в Фендмур. Пятнисто-серые облака уходили в бесконечность; сквозь просветы на западе еще пробивались блеклые лучи солнца. Элли ждала, надеясь уловить шум машины или самолета, но не услышала ничего, кроме ветра.

Экран ее телефона был тусклым; в правом верхнем углу одинокий восклицательный знак предупреждал, что батарея почти разряжена. Даже если бы удалось позвонить, аппарат бы сдох, как только кто-нибудь взял бы трубку. Но сигнала все равно нет. Элли ничего другого и не ожидала, но попробовать стоило.

Ей захотелось выкинуть телефон, но вместо этого она сунула его в карман. Последняя связь с миром, который она знала до прошлой ночи.

Будут ли у нас когда-нибудь снова машины, электричество, телефоны? Услышим ли мы новости из внешнего мира за пределами пешей доступности? Все опять сводилось к мучительному вопросу: ограничено это безумие Барсоллом или распространилось дальше – возможно, по всему миру? Впрочем, полное отсутствие помощи извне намекало на последнее. Не стоит об этом думать: что толку? Все, что она знает и на что способна повлиять, находится здесь. Поэтому она сделает то, что сможет.

Среди всего прочего она поймала себя на мысли о Рубене. Их шансы выжить невелики; если они с Мэдлин предотвратят конец света ценой своих жизней, кто позаботится о песике? Наверное, Милли. Надо было попросить ее об этом, прежде чем тронуться в путь.

Бросив последний взгляд на мертвую долину и пустое небо, Элли повернулась, чтобы идти обратно, но потом остановилась и снова посмотрела. Черный дымок струился из трубы дома на Курганном подворье, а во дворе стоял потрепанный второй трактор. Элли еще раздумывала, стоит ли говорить об этом Джесс, когда девочка облокотилась на перила рядом с ней, посмотрела в сторону фермы и пробормотала:

– Видно, с мамой все в порядке.

– Да. – Элли наблюдала за реакцией Джесс, но ее не последовало.

– Надеюсь, с Домом тоже все хорошо, – проговорила девочка. – Он не такой уж плохой. Не как Пол. – Она сплюнула через перила, смачно так, от души, вложив в плевок всю ненависть и презрение к покойному братцу. Элли привыкла видеть в Джесс зашуганную тихоню, но последние двадцать четыре часа доказали, что внутри девчонка – кремень. А чему тут удивляться? В таком гадюшнике иначе не выжить.

– Фрэнк тоже был бы ничего, умей он думать своей головой, – продолжала Джесс. – Но он пернуть не мог без чужой подсказки. Маминой или Киры. – Она еще раз сплюнула, потом ее лицо смягчилось. – А все-таки лучшим из них был Тони. Только его мне не хватает.

Девочка шмыгнула носом, вздохнула, покачала головой.

– Ладно, погнали. – Она кивнула на меркнущее небо, на слабые лучи солнца, сменившие холодную белизну на тускло-оранжевый свет. – Скоро стемнеет.

Джесс подтащила рюкзак к перилам, крякнув и поморщившись, снова водрузила его на свою сгорбленную спину и решительно промаршировала мимо Элли, направляясь к тропе, словно ребенок, играющий в солдатиков. Ребенок, играющий во взрослого… или вынужденный повзрослеть слишком рано.

Тропинка, ведущая вниз, была длинной и извилистой, а уклон – пологим. В иной ситуации Элли порадовалась бы этому, особенно с баллоном пропана за спиной, но сегодня это лишь отнимало время. Когда они наконец достигли подножия холма, небо над головой сильно потемнело, а последние отблески солнца на горизонте померкли, словно догорающие угли.