Во тьме безмолвной под холмом

Элли боялась даже подумать, скоро ли твари полезут наружу. Интересно, они просыпаются, когда совсем стемнеет, или уже наблюдают за угасающим светом у входа в туннель, дожидаясь, когда он погаснет окончательно?

Если они еще не проснулись, то вот-вот проснутся. Шансов на успех мало, а на выживание – и того меньше, но что еще остается? Ждать, пока они нападут на лагерь? Или дождаться Пляски и…

Эль, черт возьми, ты же не веришь в это всерьез? Каракули в старой Библии, оставленные кучкой вырожденцев, лихорадочные сны умирающего викария – ну какие это доказательства? Том Грэм глаза бы закатил. Слишком богатое воображение, Элли. Последнее, что нужно копу.

Да, она предпочла бы в это не верить, но не могла позволить себе такой роскоши. Пляска Пляской, но лучшим шансом спастись было атаковать сам источник угрозы. Так что делать нечего, придется лезть под землю.

Они гуськом последовали за Джесс через поле. Элли то и дело украдкой косилась на приземистую мрачную громаду Курганного подворья, на слепые глаза закрытых ставнями окон и черную полоску дыма из трубы, ища любой намек на движение или угрозу, но ничего не замечала. Возможно, у Лиз Харпер сейчас просто нет сил устроить очередную подлянку.

Единственным звуком был хруст снега под ногами путников, когда они шли нехожеными полями к голым черным зарослям, что заполоняли теснину и взбирались по склонам к Фендмуру, похожие во мраке на огромных черных пауков. Курганный лес.

Несмотря на свой крохотный рост, Джесс Харпер решительно вышагивала впереди группы; Элли пришлось рысью догонять ее, выдувая облачка пара. Студеный воздух обжигал легкие. Тусклая полоска багряного света отделила небо от земли кровоточащим разрезом.

В лесу сгущались сумерки, скрадывая краски и стирая линии, так что даже разница между белым снегом и черными остовами деревьев стала зыбкой. Несмотря на все это, Джесс уверенно пробиралась по узким тропинкам почти в полной темноте; ни Элли, ни остальные не рискнули включить фонарики. Девочка ориентировалась здесь лучше всех – кроме, возможно, Мэдлин, если ее лихорадочные видения имели какое-то отношение к реальности. Лучше положиться на Джесс, а свет, учитывая, как чувствительны к нему твари, стоит приберечь напоследок.

Тропинка была заросшей и коварной, и Элли морщилась от каждого хруста сухой ветки. Шарлотта охнула и чертыхнулась. Элли шикнула на нее и остановилась, высматривая среди деревьев какое-нибудь движение. Но лес оставался недвижим.

– Ничего страшного, – прошептала через плечо Джесс. – Они не вылезут.

Над головой шелестели голые деревья. Элли пару раз глянула наверх, но ничего не увидела.

– Вот и пришли, – наконец сказала Джесс.

Они вышли из-за деревьев в догорающий дневной свет. Впереди высился земляной вал с единственным проемом. Джесс провела их через него.

Полдюжины отверстий разного размера усеивали землю между ними и вторым земляным валом. Два из них поблескивали льдом. Элли посветила фонариком в одну из дыр: та была глубиной всего в несколько футов, заваленная землей и травой. Оглядевшись, она увидела, что два параллельных земляных вала соединены еще одним, более коротким, лежащим перпендикулярно, и образуют замкнутое пространство, разделенное лишь щелью, через которую они вошли.

– Вот оно, – сказала Мэдлин. – Бейлисс был прав. Еще один длинный курган… или то, что от него осталось.

– Здесь, – прошептала Джесс.

Она указала на отверстие под каменной плитой, вделанной в дальнюю насыпь. Мэдлин посветила фонариком, и стало видно, что плита розового цвета.

– Риолит, – сказала викарий.

– Вы геологом заделались? – прошептала Шарлотта.

– Ну что я могу сказать, лапушка? Слишком много свободного времени. И потом, никогда не знаешь, где придет в голову хорошая идея для проповеди. Надо же как-то заинтриговать слушателей.

Шарлотта вяло хохотнула.

– Риолит, – повторила Мэдлин. – Обычно в наших краях такого не встретишь. – Она посветила на угольный знак – угловатую, перевернутую букву “D” и смазанные черточки под ней.

– Они… – Джесс потянулась к черточкам, но в последний момент опустила руку. – Мама про них рассказывала. Сначала их было три. Они каждую ночь по одной стирали.

– «Две ночи, а на третью Пляс», – проговорила Шарлотта. – Слово в слово, да? Значит, в первую ночь… – Девушка замолчала, и Элли почти увидела рядом с ней Йоду и Барбару. Она указала на треугольный знак:

– А это вот что?

– Не знаю, – сказала Джесс. – Мэд?

– Думаю, это “dālet”, – сказала викарий.

– Тоже финикийский?

– Да. Он может означать «Бог», как и “gīml” или “hē”. Но еще он означает «дверь».

Элли заглянула в отверстие под плитой, но посветить туда фонариком не решилась.

– Я так понимаю, вход находится здесь.

– И выход тоже, – добавила Шарлотта. – Может быть, не только для них. Может, именно отсюда их божества вырвутся в наш мир. В смысле, когда эти гады сделают свое дело.

– Они, наверное, размером со всю долину, – заметила Мэдлин. – А может, с гору. Или еще больше. Мы не знаем, какого они размера и сколько их…