Во тьме безмолвной под холмом

– Кейт. Наверное, так лучше. – Снова эта улыбка. – Кэтлин – это немного не то. Так меня… – На мгновение ее спокойное лицо дрогнуло, как гладь пруда, потревоженная рябью; затем она опять успокоилась. – Так меня называют мои друзья.

– Хорошо. Кейт. Не против поговорить со мной?

– Ну, я же сейчас это делаю, нет? – Это было сказано без ехидства; девушка опять улыбнулась. Элли улыбнулась в ответ.

– Справедливо. Но речь о том, что случилось ночью у тебя дома.

– Хм. – Кейт кивнула. – Да. Я поняла. Хм. Да. Все правильно. Я постараюсь.

– Если станет слишком тяжко, – сказала Милли, – я рядом, милая, только скажи. Мы можем остановиться в любой момент и вернуться к этому, когда ты будешь готова.

Конечно, она была права, и все же Элли раздражало, что Милли вмешивается. Ночь скоро наступит. «Сегодня ночью Они придут за тобой». До наступления темноты нужно выяснить, что произошло: вдруг оно повторится? Вдруг? Нет, никакого «вдруг». Почему ты так решила? Потому, что не знаешь, что произошло. Заколдованный круг получается.

– Спасибо, – сказала Кейт.

Элли достала свой телефон:

– Я бы хотела записать. Можно?

Кейт кивнула. Элли поставила телефон на запись и положила рядом с собой.

– Допрос свидетеля Кэтлин Бек, – начала она, – проведен констеблем Элеонорой Читэм 19 декабря. Также присутствует доктор Миллисента Эммануэль. – Милли поморщилась: ей никогда не нравилось ее полное имя.

Элли посмотрела на Кейт:

– Как только будешь готова.

Кейт облизала губы:

– Хм. Можно стакан воды?

– Конечно, милая. – Милли наполнила бумажный стаканчик из-под крана и подала ей.

– Спасибо. – Кейт сделала глоток и несколько секунд держала стаканчик в руках, потупившись. Неловкое молчание затянулось; как раз когда Элли собиралась легонько подтолкнуть ее, девушка подняла голову и заговорила.

– Мама с папой спать ушли, – проговорила она. – Мы с Риком остались. – Элли снова улыбнулась. – Немножко побыть наедине, понимаете? Мы поставили кино и устроились на диване. Мы. – Она остановилась. Ее взгляд затуманился. Когда она снова отпила воды, ее рука задрожала. – Простите. Ну. Мы лежали на диване. А потом мы что-то услышали. Как будто скребутся. В окно.

– Конечно, милая. – Милли наполнила еще один стаканчик и забрала у Кейт пустой.

Девушка посмотрела на Элли.

– Я не спятила. Я не…

– Никто не говорит, что ты спятила.

– Ага. – На этот раз улыбка выглядела скорее как усмешка. Горькая такая. – Поглядим, как вы запоете через минуту. Я-то знаю, как это звучит. Я уже пробовала рассказать самой себе. Чтобы и вы мне поверили. Не получается. Просто это звучит как бред, как бы я ни… – Она остановилась, вздрогнула, глотнула еще воды.

– Мы не подумаем, что ты сошла с ума, милая, – сказала Милли. – Просто расскажи нам, что ты видела. Что произошло.

– А вы не…

– Что?

– Вы меня не упрячете?

– За что?

– За то, что я спятила.

– Нет. Так больше не делают, милая. Только если ты представляешь угрозу для себя или окружающих. А какая ты угроза? Ты похожа на того, кто пережил нечто ужасное и может почувствовать себя лучше, если расскажет об этом.

Элли встревожилась, не слишком ли Милли давит, но Кейт кивнула и сделала еще глоток.

– Сначала мы пытались не обращать внимания. Звук был как ветки. В окно скребут. Но деревьев так близко к дому нет. А он все громче. Тогда Рик пошел посмотреть. Я на диване лежу. Он отдернул шторы и… – Она покачала головой. – Я ничего не увидела. Тогда. А он как заорет – и назад шарахнулся. Занавеска упала на место. Поэтому я не увидела. Тогда. Рик побелел. Ну, вы же видели его вчера. Он всегда был немного мягкотелым. – Голос ее сорвался, слезы хлынули из глаз. Кейт вытерла глаза рукавом. – Но он выглядел перепуганным до смерти. Говорит: надо позвать папу. И тут что-то как в дверь забарабанит.

«Что-то». Не «кто-то».

– Рик заорал, – продолжала Кейт. Она заговорила быстрее: – Слышу, папа наверху ходит. Он спустился в халате. Рик говорил с ним, бормотал что-то. Папа подошел к двери, но Рик схватил его и такой: «Не надо, не надо». А царапанье продолжается. В смысле, в окно. Только громче. Быстрее. Прямо слышно. Сквозь стук в дверь. Папа такой: вот, мол, людям делать больше нефиг. – Улыбка. И опять другая. Как у маленькой девочки. – Папа подошел к окну и раздвинул шторы. Он что-то стал кричать, но сразу осекся. Он увидел их. Я. Я. Я тогда их тоже увидела.

Милли протянула ей салфетку.

– Спасибо, – прошептала Кейт.

Она допила остатки воды.

– Еще?

– Пожалуйста. – Кейт опустила взгляд на другую руку, лежащую на колене. Тонкие белые пальцы царапали и мяли ногу, то сжимаясь в кулак, то разжимаясь снова. Милли дала ей третий стакан.

– Спасибо, – снова прошептала девушка и одним глотком выпила половину.

– Кэтлин? – подала голос Элли.

– Кейт. Я же сказала, зовите меня Кейт. – Пауза. – Пожалуйста.

– Хорошо. Кейт. Что ты видела? Как они выглядели?

Кейт покачала головой.

– Ужасно, – сказала она. – Ужасно. Ужасно. Они были ужасны. Самые ужасные твари, каких я видела в жизни.

Элли гнула свое:

– Ты кого-нибудь узнала? Или могла бы потом опознать?