Во весь голос

                подстилка под ихними порками,

и вдруг

              её,

                   как хлебища в узел,

со всеми ручьями её

                                       и пригорками

крестьянин взял

                               и зажал, закорузел.

В очках

              манжетщики,

                                        злобой похаркав,

ползли туда,

                        где царство да графство.

Дорожка скатертью!

                                      Мы и кухарку

каждую

               выучим

                              управлять государством!

Мы жили

                  пока

                           производством ротаций.

С окопов

                  летело

                               в немецкие уши:

– Пора кончать!

                                Выходите брататься! —

И фронт

                 расползался

                                         в улитки теплушек.

Такую ли

                  течь

                          загородите горстью?

Казалось —

                      наша лодчонка кренится —

Вильгельмов сапог,

                                     Николаева шпористей,

сотрёт

            Советской страны границы.

Пошли эсеры

                          в плащах распашонкой,

ловили бегущих

                               в своё словоблудьище,

тащили

               по-рыцарски

                                        глупой шпажонкой

красиво

                сразить

                               броневые чудища!

Ильич

             петушившимся

                                          крикнул:

– Ни с места!

Пусть партия

                         взвалит

                                       и это бремя.

Возьмём

                передышку похабного Бреста.

Потеря – пространство,

                                              выигрыш – время. —

Чтоб не передохнуть

                                       нам

                                              в передышку,

чтоб знал —

                       запомнят удары мои,

себя

        не муштровкой —

                                          сознанием вышколи,

стройся

              рядами

                            Красной Армии.

Историки

                   с гидрой плакаты выдерут

– чи эта гидра была,

                                        чи нет? —

а мы

         знавали

                        вот эту гидру

в её

       натуральной величине.

«Мы смело в бой пойдём

за власть Советов

и как один умрем

в борьбе за это!»

Деникин идёт.

                           Деникина выкинут,

обрушенный пушкой

                                         подымут очаг.

Тут Врангель вам —

                                     на смену Деникину.

Барона уронят —

                                 уже Колчак.

Мы жрали кору,

                              ночёвка – болотце,

но шли

              миллионами красных звёзд,

и в каждом – Ильич,

                                        и о каждом заботится

на фронте

                   в одиннадцать тысяч вёрст.

Одиннадцать тысяч вёрст

                                                  окружность,

а сколько

                  вдоль да поперёк!

Ведь каждый дом

                                  атаковывать нужно,

каждый

               врага

                         в подворотнях берёг.

Эсер с монархистом

                                      шпионят бессонно —

где жалят змеёй,

                               где рубят с плеча.

Ты знаешь

                    путь

на завод Михельсона?

Найдёшь

                 по крови

                                  из ран Ильича.

Эсеры

            целят

                       не очень верно —

другим концом

                             да себя же

                                                в бровь.

Но бомб страшнее

                                    и пуль револьверных

осада голода,

                         осада тифов.

Смотрите —

                       кружат

                                    над крошками мушки,

сытней им,

                     чем нам

                                    в осьмнадцатом году, —

простаивали

                        из-за осьмушки

сутки

           в улице

                         на холоду.

Хотите сажайте,

                               хотите травите —

завод за картошку —

                                       кому он не жалок!

И десятикорпусный

                                      судостроитель

пыхтел

             и визжал

                              из-за зажигалок.

А у кулаков

                      и масло и пышки.

Расчёт кулаков

                             простой и верненький —

запрячь хлеба

                          да зарой в кубышки

николаевки

                       да керенки.

Мы знаем —

                        голод

                                  сметает начисто,

тут нужен зажим,

                                 а не ласковость воска,

и Ленин

                встаёт

                            сражаться с кулачеством

и продотрядами

                               и продразвёрсткой.

Разве

           в этакое время

                                       слово «демократ»

набредёт

                 какой головке дурьей?!

Если бить,

                    так чтоб под ним

                                                  панель была мокра:

ключ побед —

                           в железной диктатуре.

Мы победили,

                           но мы

                                       в пробоинах:

машина стала,

                            обшивка —

                                                  лохмотья.

Валы обломков!

                               Лохмотьев обойных!

Идите залейте!

                             Возьмите и смойте!

Где порт?

                 Маяки

                              поломались в порту,

кренимся,

                    мачтами

                                    волны крестя!

Нас опрокинет —

                                  на правом борту

в сто миллионов

                                груз крестьян.

В восторге враги

                                заливаются воя,

но так

            лишь Ильич умел и мог —

он вдруг

                повернул

                                 колесо рулевое

сразу

          на двадцать румбов вбок.

И сразу тишь,

                           дивящая даже;

крестьяне

                   подвозят

                                    к пристани хлеб.

Обычные вывески

– купля —

– продажа —

– нэп.

Прищурился Ленин:

– Чинитесь пока чего,

аршину учись,

                            не научишься —

                                                          плох. —

Команду

                 усталую

                                берег покачивал.

Мы к буре привыкли,

                                         что за подвох?

Залив

           Ильичём

                            указан глубокий

и точка

              смычки-причала

                                              найдена,

и плавно

                 в мир,

                             строительству в доки,

вошла

            Советских республик громадина.

И Ленин

                 сам

                        где железо,

                                             где дерево

носил

           чинить

                         пробитое место.

Стальными листами

                                       вздымал

                                                       и примеривал

кооперативы,

                          лавки

                                     и тресты.

И снова

               становится

                                    Ленин штурман,

огни по бортам,

                              впереди и сзади.

Теперь

             от абордажей и штурма

мы

перейдём

к трудовой осаде.

Мы

       отошли,

                      рассчитавши точно.

Кто разложился —

                                    на берег

                                                    за ворот.

Теперь вперёд!

                            Отступленье окончено.

РКП,

          команду на борт!

Коммуна – столетия,

                                          что десять лет для ней?

Вперёд —

                  и в прошлом

                                          скроется нэпчик.

Мы двинемся

                          во сто раз медленней,

зато

        в миллион

                            прочней и крепче.

Вот этой

                 мелкобуржуазной стихии

ещё

       колышется

                             мёртвая зыбь,

но тихие

                 тучи

                          молнией выев,

уже —

            нарастанье

                                  всемирной грозы.

Враг

         сменяет

                         врага поределого,

но будет —

                     над миром

                                         зажжём небеса

– но это

                 уже

                        полезней проделывать,

чем

       об этом писать. —

Теперь,

              если пьёте

                                  и если едите,

на общий завод ли

                                   идём

                                             с обеда,

мы знаем —

                       пролетариат – победитель,

и Ленин —

                     организатор победы.

От Коминтерна

                               до звонких копеек,

серпом и молотом

                                   в новой меди,

одна

         неписаная эпопея —

шагов Ильича

                           от победы к победе.

Революции —

                           тяжёлые вещи,

один не подымешь —

                                         согнётся нога.

Но Ленин

                   меж равными

                                             был первейший

по силе воли,

                         ума рычагам.

Подымаются страны

                                        одна за одной —

рука Ильича

                        указывала верно:

народы —

                   чёрный,

                                   белый

                                               и цветной —

становятся

                     под знамя Коминтерна.

Столпов империализма

                                             непреклонные колонны —

буржуи

              пяти частей света,

вежливо

                приподымая

                                        цилиндры и короны,

кланяются

                    Ильичёвой республике советов.

Нам

        не страшно

                              усилие ничьё,

мчим

           вперёд

                        паровозом труда..

и вдруг

              стопудовая весть —

                                                    с Ильичём

удар.

Если бы

               выставить в музее

плачущего большевика,

весь день бы

                        в музее

                                     торчали ротозеи.

Ещё бы —

                   такое

                             не увидишь и в века!

Пятиконечные звёзды

                                          выжигали на наших спинах

                           $$$$$$$$$$$$$$$$$$$$       панские воеводы.

Живьём,

                по голову в землю,

                                                   закапывали нас банды

                                 $$$$$$$$$$$$$$$$$$$$                  Мамонтова.

В паровозных топках

                                         сжигали нас японцы,

рот заливали свинцом и оловом,

отрекитесь! – ревели,

                                          но из

горящих глоток

                              лишь три слова:

– Да здравствует коммунизм! —

Кресло за креслом,

                                     ряд в ряд