Во власти огненного наследства

Есть несколько причин полагать, что судно Бегемот, это исчезнувшее 18 лет назад греческое торговое судно под названием Липос. Экипаж Липоса исчез без вести, как и само судно. Его посчитали потерпевшим крушение. Но спустя два года в торговых портах стал периодически появляться Бегемот. Описание судна, размеры, водоизмещение, парусная комплектация и оснащение полностью совпадают. Документы похоже поддельные, так как они якобы с Крита, с Маталы, но в самой Матале такой корабль не значится. У меня есть основания полагать, что Липос был захвачен, и используют его пираты. Так же уже есть сведения, что они связаны с теми, кто уже давно осуществляет разбойные нападения на так называемой Касатке. Сам Атэс замечен только в торговле гончарными изделиями и закупке продовольствия, но связь с Бегемотом не вызывает сомнений.

Закончив читать, Эмиль поднял озадаченный взгляд на хозяина и встретил его такой же озадаченный взгляд. Какое-то время они так и стояли, молча глядя друг другу в глаза, после чего Дарий первый прервал молчание и сказал:

– Н-да! Ну, и дела! И что мы будем делать?

Эмиль смущенно пожал плечами.

– Твой братец… пират?

– Похоже на то, хотя, меня радует хотя бы то, что он не был явно замечен в разбоях.

– Надеешься на лучшее? – усмехнулся Эмиль.

На этот раз Дарий пожал плечами и смущенно ответил:

– Да… как бы…

Фракиец упрямо тряхнул головой и попробовал привести свои мысли в порядок.

– Так, подожди, хозяин. В прошлый раз ты сам допускал мысль, что мы можем в ходе расследования столкнуться с непорядком. Так что, ничего особенного не произошло. Вполне логично думать, что, раз твой брат был похищен, и его мать убита, то это, скорее всего, сделали недобрые люди, а значит и воспитан он мог быть среди этих недобрых людей. И, что прискорбно, то он, скорее всего, даже не предполагал, что в его жилах течет благородная царская кровь.

– Так, зачем мне тогда такой братец, который воспитан неизвестно где и кем? Может быть, он бандит с большой дороги, а мы его разыскиваем?! – возмутился Дарий.

– Вот, в этом-то и вопрос! – многозначительно сказал Эмиль и поднял вверх указательный палец. – Представь себе, что ты разбойник, и ты всю жизнь прожил с мыслью, что ты такой и есть, и тут вдруг в двадцать лет ты узнаешь, что тебя похитили у твоих родителей, твою мать убили, но твой настоящий отец – царь. Что бы ты сделал?

– Либо я бы им просто не поверил, либо …убил того, кто мне об этом рассказал, – захохотал Дарий.

– Допустим! Но что было бы дальше?

– Дальше? Ну, наверное, я бы либо выкинул это из своей головы и продолжил заниматься тем же, чем и раньше, или, …попробовал все-таки разузнать, так ли это.

– Ага! Значит, у нас есть, как минимум, два варианта действий этого Атэса. Если он безнадежно прожженный бандит, то, скорее всего, он это все уже выкинул из своей головы, и будет и дальше разбойничать, и рано или поздно мы об этом узнаем. В этом случае тебе это на руку, потому что ты напал на след пиратов, которых уже давно искал. А если кровь его родителей в нем все-таки сильна, то он, через мой рассказ услышит зов предков, и скорее всего попробует как-то узнать, насколько правдива информация о нем.

– Постой-постой! Так ты ему все рассказал? Ты мне об этом не говорил.

– Ну, не все, конечно. Но то, что у него такое же родимое пятно, как у царского сына, и что Азария похитили и убили его мать, сказал.

– Хм…, тогда, если я правильно предположил его реакцию, хорошо, что ты еще жив.

– Возможно, но вообще-то он не производит впечатление человека, которого стоит опасаться. Скажем так, на пирата совсем не похож. То, что он замечен только, как продавец гончарной продукции, кстати, тоже немного удивляет. Потому что, он так себя и обозначил, но мне показалось, что к нему это как-то не подходит, а вот видишь, по словам Клуза выходит, что так оно и есть.

– И это хороший знак для меня, – поднял вверх указательный палец Дарий. – Если он выходец из пиратов, а зарабатывает на жизнь вполне-таки нормальным делом, это говорит, что в нем больше благородного, чем бандитского. И мне этот момент нравится.

Подумав какое-то время, Эмиль спросил:

– Может быть, нам стоит, все-таки, посоветоваться с царем?