Во времена перемен

В 10м классе нас отстранили от постоянных занятий в кружке для подготовки к экзаменам, но мы продолжали туда ходить, и я еще сыграла Мисаила в сцене в корчме из «Бориса Годунова». В женской школе играть мужчин приходилось нам, но под предлогом нехватки артистов в кружок открыли доступ и нашим ребятам, Они с удовольствием почин поддержали. Так что возможность общения была использована на всю катушку. К нашим присоединились их новые одноклассники из 37й и 11й школ. Тут и зародился «Клуб молодых идиотов».

Уже без нас была поставлена «Бесприданница» Островского. В ней играли сын И.Г. и его будущая жена, студенты университета, их однокурсники, наши школьники в небольшом количестве. Это была уже серьезная работа, а нам она казалась просто замечательной. Тут нам доверили ассистенцию режиссеру, реквизит и грим, чему мы тоже подучились.

А уроки продолжались своим чередом. Еще в 8м классе И.Г. научила нас писать сложный план, конспект и тезисы, что абсолютно облегчило обучение в институте, тем более, что в школьную программу тогда входили статьи классиков марксизма-ленинизма. Они потом повторились в институте, поэтому студенты ко мне ходили за конспектами. При этом, учебник литературы, а тем более хрестоматию, мы в глаза не видели. Там не было Шиллера, Гете, Шекспира, не говоря о Есенине, за которого тогда исключали из комсомола, поэтов Серебряного века и многого другого, что нам было поднесено на университетском уровне. Мы все это читали. Вот поэтому приходилось записывать. Как же не тренировка перед вузом любого профиля? Мы туда пришли во всеоружии. Нас научили учиться. Недавно нашлись мои школьные конспекты, которые я считала потерянными. Какое же это было удовольствие – побывать снова в детстве! И с каким удивлением я обнаружила, что работы наши оказались довольно серьезными. Как вам понравится сочинение по «Фаусту»? Ведь мы же его читали! Я, кстати, написала его только на четверку. А за вполне приличное «произведение» о значении музыки в моей жизни мне вообще оценки И.Г. не поставила, обнаружив в нем синтаксические ошибки, и велела переписать. Спрос с меня был особенно крутой, за что отдельное спасибо – в моей специальности без аккуратности и ответственности делать нечего. Надо сказать, что эти черты были присущи преподавателям прежде всего. И.Г. проверяла наши многочисленные сочинения не сразу. Она приносила на урок два – три произведения, зато внимательно просмотренные, с заключением и рекомендациями. На весь класс уходило обычно 2 недели.

В 10 классе она вошла с книгой в руке и сказала:

– Сегодня мы начнем очень трудную тему. Я знаю, как вы относитесь к Маяковскому. Постараемся его понять.

И постаралась. Не сразу, но мы его приняли. Нам всегда много задавали наизусть. Выучили и Маяковского, ознакомились с его личностью, что, по-моему, важнейший способ понять поэзию. И расшаталась наша абсолютная косность, воспитанная на чистой классике, и появился коридор для дальнейшего постижения непривычного.

И.Г. по 9й класс вела и русский язык. Гоняла она нас нещадно, и тоже на высоком уровне. Помню, как она вызвала меня к доске и попросила написать слово «перипетии». Я и изобразила, подумавши о смысле, «перепетии». Она указала на ошибку. Я спросила: «а почему так?». «Не знаю. Но когда ты видишь трудное слово, просто запомни, как оно пишется» – ответила мне И.Г. Надо сказать, что в школе меня все время пробовали «на зуб». Почти каждый преподаватель обожал вызвать в четвертой четверти и спросить что-нибудь из первой. Как будто испытывал, настоящая я или нет. За это тоже спасибо – расслабиться не давали никогда. Даже в институте, когда я была на первом курсе, преподавательница органической химии сообщила мне, что наша бывшая школьная «химичка», перешедшая на кафедру биохимии, интересовалась, произвожу ли я впечатление отличницы. Ограждали нас от зазнайства, однако!

По литературе были постоянные дополнительные задания. Велено составить словарь современника. Не удержалась ваша покорная слуга, выложила молодежное арго того времени. И.Г. оценила, но велела основное задание все же выполнить. Пришлось подчиниться. Прецедент уже был. Она для начала вкатала мне кол, второй в жизни и последний (двоек я никогда не получала) за «ненаписание» сочинения на тему о прочитанной летом книге. Я о нем забыла. После подачи его кол был исправлен не 4.

Во время урока почти каждый раз кто-то делал небольшой доклад минут на 10 по темам, не входившим в программу, но близко ее касавшихся. Мне пришлось искать материалы в библиотеке по вопросам: «Чехов и Левитан», «Пушкин и Маяковский».

Когда я вспоминаю эти уроки, мне приходит мысль о том, что теперь в школе ввели научную работу для учащихся. Это вредное мероприятие придумал кто-то лишенный малейшего представления о науке и привыкший все оценивать «галочкой». Для развития любого плода нужен свой срок. На заседание клуба пушкинистов к нам привели пятиклассницу в сопровождении мамы и завуча престижной гимназии с докладом: «Жанрово-эпические особенности сказки Пушкина «Руслан и Людмила».