Во всем виноваты грушевские караси

– Что, дед, за подмогой? – весело прокричал Казаков. – А может, и за ружьем тоже, – ударила в голову беспокойная мысль. – Он, что, рехнулся, старый, я ж ведь не конокрад, какой-то,– стучалась мысль. – Береженого бог бережет, – подумал Николай – спрыгнул с лошади и побежал к виднеющемуся в стороне оврагу.

Пробежав по оврагу изрядное расстояние и, не обнаружив сзади погони, Казаков успокоился, выбрался из оврага и оглядел местность. Впереди, чуть левее в низине, за полем скошенного гороха виднелась безглавая церковь.

– Грушевка, – подумал Николай и быстро зашагал вперед.

В наше время в безлесных полях, вдоль и поперек изрезанных дорогами, трудно заблудиться и, тем не менее, Казаков заблудился. Овраг вывел его в сторону от Грушевки к селу Борисовка, и он увидел безглавую церковь не Грушевскую, а Борисовскую, точно такую же обломанную и заброшенную.

Казаков вышел к селу. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять свою оплошность.

– Да, – подумал он, – лишних десять километров придется топать.

Смирившись с участью, Казаков решительно направился по грунтовой хорошо накатанной дороге в сторону села Грушевка. Как-то незаметно стемнело. Редкие встречные машины пошли с ближним светом, а Казаков все шагал и шагал. И только когда сильно заболела старая мозоль на правой ноге, а на левой натерлась водянка, возле Николая остановилась попутная грузовая машина, идущая в районный центр.

– Куда топаешь, приятель? – спросил водитель.

– В Грушевку, – ответил Казаков.

– Садись, до поворота подкину, а там мне в другую сторону.

– До поворота, так до поворота, – согласился Николай и забрался в кабину.

Поехали. И тут сидя в кабине, Казаков обнаружил, что кругом стоит самая что ни на есть настоящая ночь.

– Стоит ли ехать на пруд? – подумал он, – Брагин, наверное, запил с Володькой, и до утра не появится, а Степа уже уехал. Удочки мои вот только забрал он, или нет? Ладно, дома разберемся.

– Поворот, – сообщил шофер, останавливая грузовик.

– Слушай, я с тобой до райцентра, принял решение Николай.

– Поехали, – безразлично сказал водитель и включил скорость.

Ночевал Казаков Николай Васильевич дома. Спал спокойно без сновидений.

Ну а что Брагин? А Брагин…. Вернемся немного назад. … Мотоцикл рванулся и … Казаков спрыгнул с набирающей скорость машины, и даже не упал. А Брагин, не заметив пропажи в тучах поднятой пыли, один погнался за ускользающим Володькой. Гонка на строптивом хмельном мотоцикле по сельским дорогам, как и предполагалось Казаковым, вышла удовольствием ниже среднего. Очень скоро Брагин на полном ходу съехал в кювет, проскакал по кочкам и благополучно врезался в кучу теплого соломистого навоза недалеко от молочной фермы. Кое-как выбравшись из свежей органики, Николай оттащил мотоцикл в сторонку, лег рядом и заснул. Проснулся он, когда уже стемнело. В небе мерцали далекие звезды, неподалеку мычал крупный рогатый скот, рядом стоял холодный мотоцикл и источал запах отнюдь не бензиновый.

Брагин приподнялся, стукнулся лбом об какую-то железную часть «Ковровца» и сразу все вспомнил.

– Колька! – позвал он Казакова.

Ответа не было.

Холодный пот прошиб костлявое тело Брагина. Его друг Казаков Николай Васильевич поблизости не наблюдался.

– Казаков! Казаков! Колька! – закричал во всю глотку Брагин и, спотыкаясь в темноте, побежал в сторону дороги.

Кругом лежала прохладная влажная ночь с присущими ей запахами и звуками.

– Кольку потерял! Кольку потерял! – билась о череп беспокойная мысль.

Брагин побегал по дороге туда-сюда и, вдоволь накричавшись, вернулся назад к мотоциклу.

– Угробил! Друга угробил! Сволочь! Идиот! Алкаш пропащий! – казнил себя Брагин, звонко стуча зубами.

Дрожащими руками он завел мотоцикл, включил свет и поехал назад по своему маршруту отыскивать утерянного Кольку.

На Грушевском пруду события развивались следующим образом.

После отъезда обоих Николаев в село за провизией начался клев. Степан Иванович Стрелецкий, увлекшись рыбалкой, не думал уже о закусках и горячительных напитках. Он то и дело вытаскивал и складывал в садок глупых пузатых карасей.

Рядом сидели два новых рыбака, старые знакомые наших друзей из села Старосельцево. Клевало у всех одинаково хорошо.

Вечерело. Круглое, красное как помидор, солнце мигнуло напоследок ехидным глазом и нырнуло отдыхать в ближайшую лесополосу.

Степан Иванович смотал удочки, собрал снасти и, вытащив из воды дрожащий свиным холодцом садок, полез по склону к своему тяжелому мотоциклу. Уложив все как следует в коляске, он надел защитный шлем монтажника-высотника и сказал Старосельцевским рыболовам:

– Ребята, присмотрите вон за теми удочками. Мои хлопцы уехали в село к знакомым, должны скоро вернуться. Они с ночевкой, а я поехал домой. Утром на зорьке вернусь. Всего хорошего!

Стрелецкий завел мотоцикл и, пугая нервным светом набежавшие сумерки, медленно скрылся вдалеке.