Во всём виноват лук

Семён сел на стул возле окна, посмотрел куда-то в пустоту, соскочил, швырнул на кровать сотовый телефон друга, который до сих пор держал в руках. Ладони так сильно вспотели, что у телефона даже отпотел дисплей. Семён заревел ещё громче, не сдерживая плотно прижатыми губами звук, теперь уже словно умирающий олень. Он выбежал из комнаты на кухню, захватив с собой головку лука из кухонного шкафа и тупой общажный нож, любезно предоставленный лучшим другом, жившим с ним в одной комнате.

На кухне никого не было, была ночь. Он начал истерично бить тупым лезвием ножа по луковице ритмично, снова и снова, сильнее с каждым разом, пока не превратил головку овоща в подобие супа пюре на столе общего кухонного стола.

Когда, наконец, сил кричать, бить стол и плакать не осталось, он резким движением двух рук, задыхаясь от рёва, смахнул всё со стола по разные стороны, упал в проём между стоявшей рядом электрической плитой и мусорным баком прямо на разбросанный только что лук.

Семён лежал и плакал, на кухне пахло луком. Мартовский, проветривающий после чей-то неудачной готовки кухню воздух пронзал его тело, как сотни шпаг, как когда-то давно.

В голове чей-то знакомый, отдаляющийся и вибрирующий в пустоте сознания голос повторял: «Значит, в тех…Значит, в тех…»

Прошло немало времени, достаточно для того, чтобы продолжить жить. Семён пришёл с лекций домой уставший, сложно было найти мотивацию что-то делать по дому после затянувшегося, пусть и продуктивного рабочего дня. Многое сделано, многое ещё предстоит сделать, но этот воскресный вечер он решил посвятить незаконченные делам, которые по разным причинам он постоянно переносил на завтра.

Он вскипятил чайник, налил себе крепкий кофе, сел за рабочий, слегка не прибранный стол, положил рядом старый блокнот с записями, сделанными кривым почерком технаря. Скрестив пальцы и уткнувшись подбородком в получившийся комок, он взглянул в фиолетовый отблеск заката, сделал глубокий вдох и начал писать.

В помещении царила тишина, лишь виртуальный помощник телефона периодически напоминал уведомлениями о запланированных делах и встречах, которые он перенёс одним нажатием кнопки на другой день.

Семён убедился, что никто на него не в обиде за перенос назначенных встреч, отправил каждому извинения. После чего он отключил звук и вибрацию на всех устройствах, закрыл занавески одной командой в приложении на смартфоне, включил висевшую над рабочим столом лампу, фоном включил радиостанцию Chillout FM и…

[sem_eMind]: «Здравствуй, папа. Абсолютно не знаю, с чего начать, не знаю даже, ответишь ли ты на моё письмо, но очень на это надеюсь. Я долго готовился и вот наконец-то решил сесть за стол и что-то тебе накидать. Не думаю, что у меня получится написать красиво, я этого никогда не умел, да и не думаю, что тебе это очень-то и нужно.

Ты как вообще? Как себя чувствуешь? И чувствуешь ли себя? Всё ли у тебя хорошо, если это корректно спрашивать? Может, что-то нужно? Должен вообще быть в здравии, если мне не наврали. Я делал запрос о твоём «состоянии», в ответ получил ответ, что ты стабилен, что меня, конечно, радует. Обычно, наверное, люди пишут больше тексты, но что ещё спросить, не знаю, пока это самое главное. По моим расчетам ответ должен прийти быстро, буду ждать! В качестве адресата укажи Семён Петрович Морозов».

[fthr_final_build]: «Семён, привет. Ощущение, будто я ждал твоё письмо много лет. Ощущаю себя достаточно неплохо. Знаешь, даже будто открылось второе дыхание, что ли. Рад, что ты написал, думал, уже никогда не увидеть от тебя весточки. Что ж ты томил, где ты сейчас, я ведь даже не знаю. Пытался связаться с тобой по старым адресам, а мне говорят, что таких адресов и не существовало никогда. Странная история. Адресата укажу, как ты и просил. Ты прямо как Дед Мороз, а нет – Дед Морозов. Пытаюсь шутить, не очень пока получается. Ты не думай обо мне плохо, не гневись… Я… Рад я тебе, сын.

Вот тоже прогресс до чего дошёл: напишешь ФИО, а письмо и доходит куда надо. Я никогда не был многословен, сын, и мы мало с тобой вообще болтали вот так просто, но я рад, что у тебя всё с обучением хорошо, ты молодец».

Когда Семён получил ответ от папы, первое, что он сделал, улыбнулся и рассёк сумеречную домашнюю тишину комнаты коротким «Ура!». Улыбка ещё пять минут висела на его заросшем длиннющей бородой лице. Он схватил себя обеими руками за голову, кому-то позвонил, сказал, что письмо пришло, кинул трубку обратно на стол и принялся набирать следующий текст, медленно подбирая каждое слово.