Вода

Сложно сказать, что с тобой произошло на самом деле,

Все, что я слышала – с вымыслом пополам.

Телефон твой выключен, и вот уже две недели

Из твоей аськи сыплется спам:

«Узнай, что скрывают от тебя близкие»,

И ссылки на всякие порнографические ресурсы.

Я ходила по ним – там сплошные сиськи

И всякое такое. Ну… ты в курсе…

И ничего о тебе. Мне улыбается девица нагая,

Симпатичная, но на красавицу не тянет.

Ты бы мог прислать такое, но все же, я полагаю,

Что тебя похитили инопланетяне.

Помнишь, подъезд, пропахший воскресными пирогами,

Петардами и бездомными кошками?

Ты шел после футбола, устало передвигая ногами.

Так вот, этот мальчик остался в прошлом.

До сих пор стоит на пустой лестничной площадке —

На нем новые адидасы, у него ушиб колена,

Влажные волосы зачесаны гладко,

Достает из почтового ящика журнал «Смена».

Вот втекает в окно парафиновый вечер…

Вот втекает в окно парафиновый вечер,

Греет руки февраль у тихой печки.

Заселилась в квартире зима, незванно.

Век сменился другим, пока ты в ванной.

Сочинила судьба сюжет постылый:

Разозлилась, ушла, потом простила.

И остались слова под слоем пыли,

Что любили друг друга, что жили-были.

Большая стрелка верно тащит к трем…

Большая стрелка верно тащит к трем

Январский полдень. Вышедший из моды

Скучает Джойс в шкафу. В Москве погода

Не успевает за календарем.

Прохладный взгляд упрямо свел на нет

Твой пыл. Спасаюсь сном от скуки,

Что бы увидеть собственные руки

И пристально потом на них глядеть

Во сне. Или – серьезно заболеть:

Надрывно кашлять в крохотной постели;

Испытывать метафору на деле —

Попробовать на ощупь мягкий свет.

А однажды закрылась твоя аптека…

А однажды закрылась твоя аптека.

И тот вечер был длиной с полвека.

Мы обычным маршрутом – метров двести.

А я помню, всегда на этом месте

Ты уже был счастлив. И непечатно

На Тверской, у киоска роспечати

Размышлял о Хармсе и о Введенском.

В кофе-хаусе – шоколад по-венски.

«Вам зеленый чай принести?» «Не важно».

А однажды ты рассказал нам даже

Ну, про это… «первый неловкий опыт».

Все смеялись и восклицали «епт!»

А на этот раз было все иначе.

На Тверской у киоска Роспечати

Ты сурово кутался в теплый ворот,

Не найдя причины для разговора.

Говори только о том, что можно почувствовать кончиками пальцев…