Вода и ветер

– Я не слишком пунктуальна, – сказала Ася, – прихожу или раньше, или позже. Закатай джинсы, они у тебя в песке.

Ася улыбалась ей, и было понятно, что ничего обидного в её замечании изначально не заложено. Ветер уложил её волосы, как парикмахер-креативщик, в стиле «бардак, но красиво». Она была очаровательна. Совсем не хотелось говорить с ней о проблемах, своих и чужих. В местном кабаке почему-то ловилась одна из самых приличных украинских радиостанций – та, где было очень мало современной русской и украинской музыки.

– Миша – идиот, – сказала Ася, подразумевая мужа, свалившего на гастроли: он играл клезмер в промежутках между репетициями русской классики. – Случайно заглянул в мой почтовый ящик, когда я ненадолго вышла из комнаты, и прочитал там что не надо. За пять минут набросал ответ, отправил со своего ящика, распечатал и оставил на кухонном столе. Сейчас прочитаю.

«Дорогой Марк!

Я очень ценю твою симпатию по отношению к моей жене и традиционной каббалистической культуре. Но почему бы тебе также не проявить внимание к своей жене? Вот, один раввин издал книгу «Соблазняйте и грешите с собственной женой», хочешь, оставлю ссылку? Заодно хочу обратить твоё внимание на допущенные в тексте письма ошибки. Цитата, которую ты приводишь, принадлежит Ари, а вовсе не Баал Суламу. «Не» в данном случае надо писать раздельно, и это ещё не всё! Я, конечно, не филолог, а всего лишь невежественный музыкант, но всё-таки рекомендую прислушаться к моему мнению. Надеюсь, что мы останемся друзьями.

Твой Михаэль».

А до свадьбы клятвенно заверял меня, что мы с ним свободные люди, и случайные измены только укрепляют брак! А что касается жены Марка, то он давно уже разводится с ней, тут не поможет ни один раввин. И тем не менее он цепляется к нему! Чёрт знает что.

«Чёрт знает что, а не проблемы, – мрачно подумала Лиза. – Мне бы такие».

– Тебе, наверно, вся эта фигня неинтересна? – спросила Ася. – У тебя что-то случилось? Хочешь, я закажу вина? Я оплачу.

– Не люблю одалживаться, – сказала Лиза.

– Мне надоел твой выпендрёж в духе худших героинь Шарлотты Бронте. «Жратвы чужой не надобно, хоть нет, зато своя»!

– Это Башлачёв, – сказала Лиза, – а не Шарлотта Бронте.

– Нам, хазарам, один хрен.

– А какие героини у неё худшие? Я, как невежественный филолог, что-то не понимаю…

– Главные. Они все страшные и чокнутые. Мне больше нравилась Берта Мейсон: она хотя и чокнутая тоже, но в правильную сторону: подожгла дом своего садиста-мужа 17.

Официантка принесла бутылку «Merlot», и Лиза стала рассказывать о том, что случилось, – точнее, о том, что случалось вот уже который месяц подряд, тщательно избегая слова «деньги». Не упомянула и о том, что в местный университет она подать документы на соискание не сможет: соискание теперь везде платное, да, вдобавок, на кафедре русской литературы нет профессоров, а писать для зарубежной кафедры она не имеет права, поскольку заканчивала русский филфак. В общем, научная карьера Лизы снова откладывалась на неопределённый срок.

– Поехали ночевать ко мне, – сказала Ася. – Похоже, твой придурок, будучи полным эгоистом, не станет искать тебя с ментами, а просто напьётся и уснёт. Он уверен, что ты от него зависишь и ещё долго никуда не денешься, так что первые три дня тебя не побеспокоит.

– А потом начнёт искать. Ведь это он от меня зависит.

– Это уже его проблемы. Почему не пошлёшь? Квартирный вопрос или юдофилия?

– Обожаю одесскую бесцеремонность, – ответила Лиза, ненадолго забыв, что пьёт за чужой счёт.

– Правду говорить легко и приятно. Это сказал Иешуа га-Ноцри Христос.

– У меня много причин, – сказала Лиза.

– У всех много причин. Христос тоже не ради любви единой потащился на крест. Он много чего хотел от этой жизни и от этой казни.

Ася, как писала Марь Иванна Арбатова, вообще о многом годилась порассуждать, – о Христе, дьяволе, коррупции, скрытом влиянии группы «Coil» на гей-культуру, архивах КГБ и мужиках, и это, как писал её муж, было ещё не всё.

– Он придурок, – заключила Ася, имея в виду не Христа. – Давай я тебя познакомлю с Марком. Правда, он сейчас в Вильнюсе. Но скоро явится. Правда, он ещё долго не отстанет от меня. Но мне ради тебя Марка не жалко.

– Я тебя умоляю, – устало сказала Лиза. Облака в небе приобретали романтичный фиолетовый оттенок, и на этом фоне плебейская группа отдыхающих приобретала всё более идиотский вид.

8.

Лиза пришла домой следующим вечером. Прихожая встретила её пустыми бутылками, заполненными «бычками». Из кухни доносился прокуренный голос Ника Валерия Галла, декламирующего стихи:

Я издох. Я забил гвозди ржавые хуем
вдалеке от глобальных идей бытия,
и теперь, если кто-то Исусом рисуем
на холсте облаков, то уж точно не я.