Вода и ветер

– Какая чушь, Никита Феликсович, – ответила невидимая собеседница полупрезрительным тоном. – У моего мужа, если я вам ещё не говорила, двадцать сантиметров. А я феминистка. Если вы мне не верите, я вышлю на ваш мобильный телефон откровенное видео. Хотите?

Лиза и секретарша на секунду застыли. Мало кто мог так разговаривать с редактором и оставаться безнаказанным. Самое главное, редактор сразу осёкся и пробормотал:

– У меня нет видео на телефоне.

– Я вам подарю на день рождения новый, – нагло ответила собеседница, – если вы мне повысите зарплату.

– Ха! – сказал редактор, видимо, придя в себя. – Хм! Зачем тебе? Ты ж в Германию намылилась?

– Это ещё вилами на воде… Неизвестно.

Редактор что-то невнятно пробурчал, и вскоре до сотрудниц донеслись его удаляющиеся шаги, тяжёлые, как судьбы отечественной публицистики.

– Это Ася Шлигер, – обреченно произнесла секретарша. – Ей всё можно.

Интонация фразы напомнила Лизе приписку внизу экстремального кадра из рекламного ролика: «Не пробуйте повторить: это опасно для жизни».

– Он всегда представлял себе феминисток неухоженными, истеричными, с немытыми волосами, – сказала в коридоре просвещённая главный бухгалтер, которая, как всегда, моталась по всему зданию в поисках новых сплетен вместо того, чтобы спокойно сидеть на рабочем месте.

– Странно, а я такими всегда представляла традиционно мыслящих домохозяек. И не то что представляла… многие из них именно такими и являются. Мужья их не удовлетворяют, потому что у этих баб не хватило ни ума, ни смелости найти себе нормальных партнёров. А следить за собой несчастным попросту некогда, потому что церковь-дети-кухня, и на приличный шампунь денег уже не хватит, ведь надо купить детишкам очередную порцию детсадовской хренотени. – Тут, очевидно, устав созерцать постную физиономию бухгалтера, Ася Шлигер, высокая молодая женщина с копной чёрных кудрей, появилась в дверях проклятого Богом отдела писем и спросила:

– Девки, вы что, офигели? Почему не послали старого козла сразу ко мне? Сейчас его труп уже покоился бы в земле прямо за зданием редакции, а шляпа выполняла бы роль надгробия. Вы офигели, девки?

Ася вообще не пользовалась косметикой, разве что кремом-лифтингом из дорогой аптеки, потому что в двадцать восемь лет так молодо выглядеть почти невозможно. А химические краски и солярий были ей не нужны. Её ресницы и без того были чёрными, а кожа смуглой. Если ты представишь себе синтез шунамитянки из Песни Песней и еврейской революционной комиссарши, то сможешь создать довольно бледное представление об Асе Шлигер: её надо было видеть.

– И охота тебе, – Лиза сразу поняла, что здесь непосредственное обращение на «ты» более чем уместно, – и охота тебе прикасаться к такой засаленной и, кажется, вдобавок зассанной шляпе?

Лицо секретутки пошло красными пятнами.

– Ты уверена, что она именно зассанная? – как ни в чём ни бывало, осведомилась Ася, усаживаясь в кресло, предназначенное для посетителей. – По-моему, он разгребал ею навоз на участке, который у него отсудила гражданка Белобородова, – или всё было наоборот?

Надо сказать, что морально-этические понятия Аси Шлигер были по сути консервативно-иудейскими. Её совершенно не волновала чепуха типа «не дай Бог, кто услышит», «как бы чего не вышло», «как можно, это же несчастный человек», «да, это мой крест, моё наказание». Врага надо было уничтожить, другу надо было помочь, дурака или ханжу назвать дураком или ханжой. Возможно, в одной из прошлых жизней Ася была Иосифом или кем-то из его братьев, но ни в коем случае не осторожным фарисеем или черношляпным хабадником 15. Также возможно, что в прошлой жизни она была забитой хабадницей в парике и теперь отрывалась вовсю. Бог Авраама, Ицхака и Яакова благоволил к Асе. Не всегда, конечно, по настроению. «Бог – человек настроения, – говорила Ася. – Бывает, что мы сами Ему его портим». Такое, почти домашнее, отношение к Богу свойственно евреям и мало кому ещё.

– Ну и фигнёй вы тут занимаетесь! – сообщила Ася.

Лиза в это время пыталась прочитать письмо очередной корреспондентки: «Уважаемая редакция отдела писем! Я уже не знаю к кому обратитца. Прожили мы с мужем двадцать один год и я неожиданно узнала что он гомосексуалист…»

– Тётке надо написать в «СПИД-инфо», – сказала Лиза.

– Их редакция в Москве, а мы близко, удобнее сливать нам свои помои. Все ж свои, ёптыть…

Был обеденный перерыв. Редактор закрылся в своём кабинете на опохмел. Секретарша пошла к нему с неизвестной – о, конечно же, известной, но мы умолчим, какой именно, – целью. Лиза и Ася остались одни. Ася вытащила из сумки какие-то непостижные уму нерусские яства. Кажется, халу, если Лиза не ошибалась; насчёт остального ничего не могу сказать.

– Муж готовит, – пояснила прекрасная иудейка. – Ой, ты тоже не выносишь горячий чай? Я его ненавижу. Что за удовольствие – хлебать стоградусный кипяток?!