Вода и ветер

Лиза как-то полюбопытствовала насчёт происхождения псевдонима.

– Мой отец, – поделился воспоминаниями Коля, – человек, в отличие от меня, интеллигентный, чуть что, начинал орать: «Почему едите одной вилкой без ножа? Почему ты на газон сел задницей? Вандалы! Варвары! Галлы!» Я за семнадцать лет жизни в родительском дурдоме выслушал такое количество подобного, что просто не мог не взять этот псевдоним.

– Это единственная причина? – спросила Лиза.

– Нет, но остальное я тебе расскажу потом, когда ты поймёшь жизнь так, как я. Тебе ещё рано понимать её так, – ответил поддатый Коля Рифатов.

Было ему лет тридцать, выглядел он неопределённо, ни дать, ни взять – безродный космополит. Он почти закончил истфак, но почему-то ушёл с пятого курса. Или был отчислен, но предпочитал помалкивать об этом. Ник Валерий работал то сторожем в морге, то сборщиком посуды в ресторане – это была самая высокооплачиваемая работа в его жизни, с которой его выгнали за пьянство и неосторожное обращение с посудой, – то в гимназии, откуда его выгнали за пьянство и неосторожное обращение с детьми. По собственному признанию, Ник Валерий курил каждые пятнадцать минут и конкретно прокурил усы и зубы: усы у него были уже не чёрные, а серые. Он говорил о себе: «Я никогда не отличался красотой, но всегда нравился людям». В свободное от дуракаваляния и работы время он сочинял стихи, такие, например:

Убери молитвенник – на что мне?
Не могу читать его уже.
В христианнейшей каменоломне
ни души: там места нет душе.

Там Христос пасётся, аки овен,
на лугу, усыпанном костьми,
а Йоанн слагает злую повесть
о суде кошмарном над людьми,

а предатель-Пётр готовит леску,
чтоб ловить несчастных, словно рыб…
Дьявол лишь живёт по-королевски,
потому – духовно не погиб.

Плачь, святой! Таскай Христовы камни,
призывая на меня звиздец.
Но твоя мольба в помойку канет,
и не снидет с неба Бог-отец.

Я плевал на ваше злое бегство,
я Христовых не седлал коней.
Знаю: будет некуда вам деться, –
Асмодей откроет в небе дверцу
и убьёт Христа среди камней.

К сожалению, не все стихи Ника В. Галла не дошли до общественности в моём лице в полном объёме, но, судя по отзывам, они были значительно менее лапидарны, зато перегружены аллюзиями на алкогольно-мордобойно-библейские темы. Коля Рифатов принадлежал к довольно многочисленной околотворческой группе населения. Эти мне интеллектуалы с трёхдневной щетиной и алкогольным взглядом, у которых в их макулатуре всё так как бы умно и наворочено, и мнение о бабах подкреплено не только статейками из «Плейбоя», написанными хуем, но и трёхгрошовым памфлетом Вейнингера, написанным дерьмом; и на каждой странице у них из-за леса, из-за гор едет дядя Кьеркегор, сидя верхом на Сартре и Кантом погоняя; и на обед герою подают свежий абсурдизм, фаршированный дешёвым ницшеанством; и тот, с кем герой поддаёт, – то ли ожившая тень Петера Шлемиля 14, то ли князь мира сего, то ли патриарх всея шизофрении. Мне их уже не жаль, но мне всё ещё скучно читать их.

Вышеупомянутый богоборец был постоянно прописан в худшем районе города Балтийска – так называемом Камсигале, где по ночам не было воды, а днём туда-сюда шаталось в немалом количестве быдло и приставало к посторонним с дурацкими и совершенно неэтичными вопросами: «Женщина! Эй, вы за сколько гладильную доску, которую несёте, покупали?»; «Слышь, командир, я такие же штаны вчера купил! В ларьке на проспекте Ленина! А ты где?»; «Девушка, ты что такая грустная идёшь? Самогону с нами выпить не хочешь?» Рядом располагался Гданьский залив с намёком на пляж, глобально заросшим камышом; на крохотном пятачке у воды стояли мусорные баки, раздолбанные автомобили и быдло. Оно кидало мусор мимо баков, ржало и било друг другу морды. Купаться в заливе было невозможно.

Периодически в микрорайоне появлялись приличные люди, покупали по дешёвке квартиру в немецком доме, капитально ремонтировали и потом долго не могли перепродать.

Николай Рифатов давно и, похоже, окончательно решил там не жить и окольными путями проник в рабочее общежитие на улице Z, где его полулегально приютила полупролетарская баба. С Андреем он был знаком довольно давно. «Когда он приезжал сюда отдыхать, мы всё время пили вместе», – пояснял Галл.