Вода в озере никогда не бывает сладкой

Люди крутят запястьями и щиколотками, толкаются плечами, передают друг другу пластиковые стаканчики, доверху заполненные льдом, роняют на пол черные соломинки, кто-то недружелюбно смотрит на соседа, одни парочки отходят в сторону, держась за руки, а другие целуются прямо в толпе, демонстрируя всем свою открытую, бесстыжую любовь.

– Не стоило мне приходить, – говорю я Андреа, но он не слышит, продолжает улыбаться.

Подруги поют, пытаясь перекрыть грохот музыки, кричат, смотрят друг другу в глаза, между ними словно пробегает электрический импульс. Мне никак не удается настроиться на их частоту, оказаться на одной волне с теми, кто празднует окончание школы, не страшится будущего, кто думает, что может выбирать, кому не нужно платить кредит за квартиру, у кого есть отец в галстуке или без него, мать, что печет пироги и смотрит телевикторины, братья, которые не рискуют оказаться за решеткой и которых приглашают на дни рождения.

Время идет, людей все больше и больше, они кажутся мне одним-единственным жирным телом, кожа влажная от пота, волосы пахнут гелем для укладки, обувь испачкана травой, ребята передают соседям сигареты, бросают на землю окурки и пустые пачки, на поверхности озера плавает оставленный ими мусор, произведенные ими отходы, как будто есть надежда, что они исчезнут сами по себе, пойдут ко дну.

Однажды Андреа сказал, что любит меня, мы сидели на пляже, хотели посоревноваться, кто насчитает больше упавших звезд, хотя в ту ночь они не падали, и, естественно, мы не насчитали ни одной, оба набрали ноль очков, ни одного загаданного желания, Андреа прикончил бутылку красного вина и разговорился, я закашлялась, как отец во время приема пищи, когда ему не нравится гарнир, я попыталась прочистить горло, изобразила хрипоту, лишь бы скрыть то, что казалось мне ошибкой, неверно решенным уравнением.

Я говорю, что хочу домой, но Андреа настаивает, что веселье только началось, но если мне что-то не нравится, я всегда могу с ним поделиться, однако я не признаю2сь, не каюсь – и не получу отпущения грехов, молчу и дальше, из-за пучка на голове я чувствую, как зудит кожа, я хватаю воздух ртом, бросаю свой стаканчик в ведро, уже переполненное чужими отходами, чужими жизнями и мыслями, – я не могу поверить ему свои страхи, я уверена, что он не поймет, без вариантов, я точно покажусь ему чудаковатой и злой. Как рассказать о ревности, о страхе, о потере, о планах на будущее, которым не суждено стать реальностью?

Когда он переключается на кого-то из друзей и заводит разговор, я отхожу в сторону, пролезаю между их телами, чувствуя влагу, чувствуя их надежды.

Отсюда никак не уехать: набережная озера Браччано отрезана от жилых домов, и нет ни маршруток, ни автобусов, не поймать попутку, можно добраться только на машине и на мопеде и точно так же потом вернуться домой; ну и ладно, я бреду по обочине, прохожу мимо машин, припаркованных вторым рядом, мимо разговоров ребят, которые пытаются решить, заходить в клуб или нет, мимо тех, кого тошнит остатками ужина на ствол настоящего тополя или искусственной пальмы, тех, кто распаковывает презервативы на пляже.

Я продолжаю путь, прохожу мимо закрытых ресторанов, пабов с заколоченными дверями, деревянных киосков, где днем продают напитки и фруктовый лед, слышу только шум озера, этот звук совсем не похож на гул моря, озеро шумит не всегда, лишь изредка его можно услышать, его гладь, как правило, безмолвна, она стоячая, неподвижная, блестящая и похожа на поверхность зеркала, лишь ветер иногда заставляет ее петь.

Чувствую себя белой точкой посреди кромешной ночи, ей неведомы сочетания цветов и композиция, на голове пучок, на мне платье с конфирмации, гирлянда из искусственных цветов на шее, томатный соус, пот под мышками, смачно шлепающие сланцы.

Передо мной останавливается мопед, Кристиано снимает закрытый шлем, говорит, что я сошла с ума, ночь на дворе, нельзя же бродить в одиночестве, что за дурная привычка.

Отвечаю, что это не его дело и не нужно за мной следить.

Он говорит, что ни за кем не следил, просто ехал забрать подругу из города и тут заметил меня – длинные ноги, странная прическа, я сама на себя не похожа.

Я разглядываю его: новая рубашка, но уже с помятым воротником, приторный запах одеколона бьет в нос, слишком сильный и резкий, глаза красные, как будто он обкурился, шнурки развязались, – но я ему рада, думаю, так происходит со всеми неправильными людьми: приятно встретить кого-то похожего на тебя.

– Помнишь парня, с которым я встречалась, Лучано? Вы еще его дом обнесли. Он мне сегодня сообщение отправил, хотел пожелать удачи на экзамене в понедельник. Написал на телефон, который мне достался за его счет, – говорю я, подходя поближе.

Кристиано хохочет, и меня тоже пробирает на смех.

– А я знал, что он тот еще имбецил, мы у него в шкафу нашли белого плюшевого медвежонка и трусы, которые он еще в садике носил.

Кристиано двигается вперед, ближе к рулю мопеда, и передает мне шлем.