Водяница

– Да уйди ты, бес шелудивый! Весь сыр-бор сегодня из-за тебя! Ведь просила я тебя быть смирным! Будешь так делать – отправлю тебя обратно в город! – воскликнула она и потрепала Снежка по загривку.

– Ну что ты такое говоришь, бабушка! – взволнованно проговорила Гуля.

– Шучу, – тихо ответила баб Дуся, – оба хороши! Обоих бы вас выпороть как следует!

Когда Гуля легла в постель, баб Дуся присела на край ее кровати и тихо спросила:

– Видела, поди, кого-то, пока пса искала?

Гуля внимательно посмотрела на бабушку, вспомнила слова Пети и уверенно помотала головой из стороны в сторону.

Баб Дуся укрыла девочку одеялом, потрогала губами ее лоб и, сложив руки на груди, вышла из комнаты.

***

Как приятно снова почувствовать то, что раньше приносило искреннюю, несказанную радость! Для Гули это было дружеское общение. Вот уже две недели подряд девочка осторожно, чтобы не разбудить баб Дусю, открывала по ночам окно в своей комнате, спрыгивала на землю и, подхватив Снежка на руки, неслась по сырой от ночной росы траве к Черному озеру. Ночи в Заозерье были темными, мрачными, пропитанными ароматами озерных трав.

Гуле было весело с новыми друзьями, с ними она забывала обо всем на свете, даже о своем большом горе. Они бегали наперегонки по берегу, кидали в воду камни, кто дальше, соревновались на выносливость и ловкость или просто сидели у темной воды и рассказывали друг другу разные истории.

– Не страшно тебе с ведьмой жить? – как-то спросил Петя, – не боишься, что когда-нибудь она тебя Водянице отдаст?

По Гулиной спине пробежали мурашки.

– Ну вот опять! С чего вы взяли, что моя бабушка – ведьма? – возмущенно воскликнула она.

Когда ребята так называли баб Дусю, Гуле было неприятно и обидно. Вот и сейчас она хмуро взглянула на Петю. Тот молчал, как обычно, сурово сдвинув брови, Маруська сидела на земле неподалеку от них и смотрела на темную воду.

– Ты же с ней живёшь! Как можно этого не замечать? – тихо проговорил

Петя.

– Не замечаю, потому что нечего там замечать, – резко ответила Гуля.

Петя и Маруська переглянулись между собой.

– У меня кроме бабушки больше никого в этом мире не осталось. Мама умерла, хотя обещала, что всегда будет со мной, что мы с ней вместе все в жизни преодолеем, горы свернем. И вот теперь ее со мной нет, и никого нет, кроме Снежка и баб Дуси. Она заботится обо мне, жалеет, а вы заладили – ведьма, ведьма…

Гуля не собиралась плакать, но слезы сами собой покатились из ее глаз. Ей стало нестерпимо стыдно от этой своей слабости, она вскочила и побежала прочь.

– Стой! – закричал Петя, – Стой, дурочка! Там берег каменистый, скользкий, сорвешься!

И уже в следующую секунду нога Гули соскользнула с мокрого от ночной росы камня, и она полетела кубарем прямо в озеро. Темная вода обхватила ее холодными объятиями, потащила на дно. Гуля хорошо плавала, но в этот раз не могла выплыть на поверхность – барахталась в воде, чувствуя, как какая-то неведомая сила тянет ее вниз. А потом в черной воде Гуля увидела чью-то руку – она тянулась к ней. Ухватившись за нее, Гуля, наконец-то смогла выплыть на поверхность. Кашляя, она хватала воздух ртом, била руками по воде, боясь, что снова пойдет ко дну.

– Чего ты, как дурочка, побежала? – закричал Петька ей в лицо.

Схватив Гулю за капюшон толстовки, он помог ей выбраться на берег. Позже, сидя на камнях, Гуля дрожала всем телом и прижималась к Маруське, которая обнимала ее и гладила по мокрым волосам. Теплее от ее объятий не становилось, но Гуле нравилось, что хоть кто-то ее пожалел.

Петька же сидел молча и лишь время от времени недовольно посматривал на Гулю. А потом он встал, подошел к ней и протянул руку.

– Пошли, провожу тебя. А то простудишься и больше не сможешь с нами гулять.

Гуля снова ухватилась за его руку, она была холодная, но крепкая и надежная.

– Спасибо тебе, Петя, за все! Ты меня сегодня спас, – прошептала Гуля, когда они подошли к дому баб Дуси.

Наклонившись к его лицу, Гуля неловко чмокнула парня в щеку. Тот посмотрел на нее смущенным взглядом и ушел, ничего не сказав на прощание.

***

Гуля почти влюбилась в странного, хмурого и неразговорчивого мальчишку. По Петиному стеснению и пристальному взгляду было понятно, что и он к ней неравнодушен. У них во дворе это называлось "втрескаться". Гулины городские подружки уже не раз "втрескивались" в парней, а с ней это случилось впервые – здесь, в глухой, оторванной от мира деревушке. Это была самая настоящая первая, по-детски наивная и чистая, любовь. Приходя домой, Гуля рисовала в блокноте алые сердца, пронзенные тонкой стрелой и писала внутри них имя "Петя".

За то время, пока Гуля гуляла с ребятами, она изменила свое мнение о Заозерье. Ей тут понравилось, она прониклась красотой первозданной природы, впитала в себя дух захолустной деревеньки, открыла сердце своей новой жизни.