Водяные знаки

Мембрана дня натянута до звона,
Прицельно капли падают на снег,
Он оседает, и земное лоно
Привычно раскрывается во сне.

Весенний дождь — прозрачная холодность

Апрельской сути, небом ей дано
Земную разморозить многоплодность,
Берёзовое выплеснуть вино

В фонтан ветвей оживших… Ненароком

Как будто, снег опять раздумал прочь…
А день стекает вниз по водостокам
И переходит незаметно в ночь.

«Всё острее противостоянье…»

Всё острее противостоянье,
Всё быстрей, настойчивее снег,
Всё белей для глаза расстоянья
И ветров неистовее бег.
Без лазури меж ветвей небесной
Нет сиянья солнечного дня,
И душа, как птица в клетке тесной,
Замолчит дремотно у меня.
Как укол смычкового стаккато,
Встрепенётся и погаснет звук
Крика воробьиного, и в вату
Снежного молчанья сердца стук
Канет, словно он не начинался,
Затоскует разум, чуть живой,
И в метели мартовского вальса
Закружится город предо мной.
Он остыл давно от недовольства, —
Из бетона вырваться нет сил…
Все его изменчивые свойства
Март снегами нынче загасил.
Так астрономически огромны
Массы этой хладной белизны,
Что навеки погрузился словно
Город серый в зиму без весны.

О любви

«Колокол звонит, удара — два…»

Колокол звонит, удара — два.
Перерыв, и снова два удара.
Звуковая в уши бьёт волна.
Кто-то умер… Колокольне старой

Приходилось вести разносить

О войне, пожарах и рожденьях,
Довелось столетие прожить
Ей, в окрестных будучи селеньях

Голосом изменчивой судьбы.

Три удара — муж ушёл на небо,
Два удара — больше нет жены,
А один — ребёнок будто не был…

Колокольня сердца моего,

Ты звонишь по Родине устало,
Я в России — пария, изгой,
Колоколу в сердце места мало.

Сколько бить, ударами звеня,

Хороня твой лик во тьме кровавой?
Ты давно забыла про меня,
Ну, а я полна твоей отравой.

Я по капле из себя твой стыд

Исторгаю без особой боли,
Только сердце всё ещё скорбит
По твоей распахнутой неволе.

Там по мне не бьют колокола.

Ни по ком не бьют они в России.
Рождена, но словно не была.
Смоют все следы дожди косые…

Романс для Ларисы Косаревой