Водолаз Его Величества

– Пристани тут нет, – оборвала его мать. – На берег перевозят арабы в своих лодках. И дерут втридорога. Главное, смотрите за вещами. Меня предупредили, что лодочники – воры, норовят стащить все, что плохо лежит. И управы на них нет никакой.

– Нет пристани, – удивленно присвистнул Артем. – Не Святая земля, а деревня!

– Придержи язык, – буркнул Лейзер. – Негоже подниматься в Эрец-Исраэль с таким настроением.

Фелюки окружили судно, как борзые окружают загнанного зверя. Лодочники, рослые арабы в живописных костюмах с красными поясами и фесками, истошно вопили, но что именно – разобрать не получалось. Двора-Лея отчаянно прислушивалась, пока не сумела выудить из мутного вала словесной шелухи знакомые звуки.

Высокий басурман в платье, напоминающем белую ночную рубашку, на чистом идише предлагал переправить в порт. Правда, такого гортанного акцента Дворе-Лее еще не доводилось встречать, но на фоне совсем непонятной речи знакомые слова, даже произнесенные весьма странным образом, казались особенно родными. Двора-Лея окликнула басурмана, тот подгреб ближе, и после короткого торга стороны пришли к соглашению.

– Цена кусается, – буркнула мужу Двора-Лея, – но что делать? Не оставаться же на корабле!

– Может, переждать, пока большая часть пассажиров съедет, и тогда попробовать? – предложил Лейзер.

– Тогда будет еще дороже, меня предупреждали, – отозвалась Двора-Лея. – Лодочники вернутся на корабль только завтра утром. Те немногие, кто сделает вторую ходку, будут драть немилосердную цену.

– Лодок тут немало, но пассажиров еще больше, – удивился Артем. – За один раз всех не перевезут. Это же их заработок, неужели они отложат его на завтра?

– Так у них тут принято, – пожала плечами Двора-Лея. – Никто не перерабатывает. Сделали немного и разошлись пить кофе и курить кальян.

– Откуда ты все это знаешь? – поднял брови Лейзер.

– Пока ты раскачивался над святыми книгами, я разговаривала с бывалыми паломницами, – укоризненно произнесла Двора-Лея. – Многие уже по третьему-четвертому разу сюда приезжают, успели поднатореть.

– А что им тут нужно? – спросил Артем.

– Говорят, будто Святая земля лечит, – отозвалась Двора-Лея. – Если песком, собранным на берегу моря, посыпать воспаленное место, сыпь быстро проходит, а кора деревьев, растущих в Иерусалиме, помогает от зубной боли. Пожевал – и как рукой сняло.

– Бабьи глупости, – отмахнулся Лейзер. – А вот как мы в лодку попадем, ты представляешь?

– Трап, наверное, спустят, – предположил Артем. – Как по-другому?

Но оказалось по-другому, да еще как. Матросы притащили, раскатали, привязали к фальшборту и выкинули наружу лестницы, сплетенные из грубых, мохнатых от времени веревок. Лодочники подгребли, ухватились за нижние концы лестниц и зазывающе замахали руками.

– Что?! – ужаснулась Двора-Лея. – Да я в жизни не спущусь по такой лестнице!

– Значит, возвращаемся в Стамбул, – меланхолически заметил Лейзер.

Вместо ответа Двора-Лея фыркнула, словно рассерженная кошка. На палубе тем временем стало происходить нечто неожиданное. Пассажиры с помощью матросов принялись на веревках спускать в лодки чемоданы и баулы, и затем преспокойно следовать за ними по веревочным лестницам. Двора-Лея озадаченно наблюдала, как ее знакомые паломницы, немолодые женщины в строгих ситцевых платьях с плотно повязанными платочками, одна за другой скрывались за фальшбортом.

Осторожно приблизившись к борту, она заглянула за край. Несколько заполненных лодок уже плыли в сторону порта, другие раскачивались вплотную к железному корпусу судна, принимая пассажиров, третьи неподалеку ожидали своей очереди на погрузку. Среди них и высокий басурман, с которым Двора-Лея успела договориться. Заметив ее, басурман приветственно помахал рукой.

– А знаешь что, – сказала Двора-Лея мужу, – я готова рискнуть. Не возвращаться же, в самом деле!

Услышав слова матери, Артем спрятал в карман русско-арабский разговорник и приготовился помогать в переправе на лодку. Разговорник он купил еще в Одессе и не расставался с ним все время путешествия.

– Ты бы лучше недельную главу Торы почитал, – предлагал Лейзер.

Артем послушно брал в руки Пятикнижие, пробегал глазами текст, включая комментарии, и возвращался к разговорнику. Тогда Лейзер приносил томик Мишны, с явным намерением погрузить сына в Учение, но тут на сцену выступала Двора-Лея.

– Оставь ребенка, пусть занимается арабским, – говорила она, ухватывая мужа за рукав. – Хватит с нас одного мудреца в семье. Кто-то же должен будет объясняться с туземцами, пока мы с тобой не освоимся!

Разговорник был составлен весьма примитивно, в нем начисто отсутствовали правила грамматики, оставалось лишь догадываться, как произносить звуки и выговаривать слова. Его составляли для людей, бродящих по восточному рынку и приценивающихся к товарам. Когда Артем пожаловался на это Дворе-Лее, та вместо сочувствия возликовала:

– Но это же именно то, что нам понадобится! Ты не входи в сложности, сынок, просто учи все наизусть. Там разберемся.