Водолаз Его Величества

Артем быстро понял, что для его жены гигиена – это не дисциплина, которую она изучила и собирается преподавать, а религия. Белла говорила о чистоте со страстью истинно верующего человека. И как-то так получалось, что разговор, начатый на какую угодно тему, всегда сводился к восторженному восхвалению гигиены.

Судя по всему, Белла решила начать супружескую жизнь с обращения Артема в свою веру. Он не сопротивлялся, его вполне устраивали стремление к чистоте и порядку. Правда, не на уровне поклонения.

– Красота и чистота нераздельны, – благоговейно провозглашала Белла. – Я бы даже сказала, что чистота и есть красота. Люди любят грязь, привычны к ней и давно перестали замечать. Человек должен дважды в день, утром и вечером, обтираться холодной водой, желательно с головы до ног или хотя бы до пояса. Мы должны чистить себя и шлифовать, подобно тому, как ювелир шлифует алмаз. И тогда наши духовные качества засияют настоящим светом.

Белла ласково улыбалась, и от ее улыбки у Артема обрывалось сердце. Его красавица-жена просто не понимала, не ведала, сколько горестных и сладких воспоминаний всплывали в памяти при виде улыбки, так похожей и не похожей на улыбку другой девушки. Они обе соединились для него в одно целое, Варя жила в теле Беллы, смотрела на него ее глазами, улыбалась ее улыбкой, и Артем был готов согласиться с чем угодно, лишь бы слушать не прерываясь этот голос и глядеть в эти глаза.

И он кивал, и ласково улыбался в ответ, и брал в свою руку ее нежную ладошку, осторожно перебирая тонкие пальчики.

– Грязь физическая угнетает тело, – продолжала Белла, поощренная согласием мужа. – Угнетенное тело влияет на душу, и та тоже начинает ощущать себя грязной. А дальше – подобное притягивает подобное. Душа, которой кажется, будто она нечиста, начинает тянуться к духовной нечистоте и грешить. Наше главное правило звучит так: в чистом теле – чистая душа. Мы должны брать пример с кошек, они постоянно умываются. Поэтому и такие живучие! Не зря говорят, что у кошки девять жизней. И это следствие чистоты и гигиены!

– Но, милая, – робко возражал Артем. – Это поговорка русского простонародья. В наших книгах ничего похожего не написано.

– В каждом народе кроется своя мудрость. Почему не позаимствовать, коль у нас такой нет?

Вместо ответа Артем прижимал ее к себе и покрывал поцелуями.

Поздно принесенный обед превратился в ужин. Мягкий ветерок приносил звуки засыпающего городка, лай собак и ароматы вечерних булок. Луна осветила горы, в ее свете они напоминали груды огромной, беспорядочно брошенной одежды. Крупные звезды холодно мигали над головой – те же самые звезды, что светили еще Йегошуа бин Нуну. Покой и умиротворение царили в Иерихоне, наполняя сердца тишиной. Сумрачный, заполошный Яффо казался отсюда сборищем сумасшедших.

Говорить не хотелось. Они долго сидели на балконе, взявшись за руки и слушая, как где-то за городом воют шакалы.

«Был бы я так счастлив и спокоен с Варей?» – спрашивал себя Артем и боялся продолжать, зная, каким будет ответ.

С утра они отправились к источнику Элиши. Сначала дорога пролегала через банановые плантации, затем пошли оливковые деревья. Вместо заборов были высажены кактусы, увитые мимозами. Желтые цветы, разогретые утренним солнцем, наполняли воздух острым ароматом. Дорога заняла чуть меньше часа, и каждый шаг, каждый вдох казались неповторимым блаженством.

Вода в роднике была холодной и вкусной. От нее ломило зубы и перехватывало дыхание. Хорошенько напившись, они двинулись обратно.

Солнце пригревало все сильней и сильней. Белла уже начала жалеть, что не взяла шляпу с большими полями, как внезапно поднявшийся ветер принес пухлые облака и закрыл солнце. Спустя четверть часа облака превратились в тучи, а на подходе к гостинице начал накрапывать дождик. Они едва успели забежать внутрь, как дождик превратился в дождь, а затем в ливень.

– Это ненадолго, – утешила их горничная, которая вчера приносила обед на балкон. – После полудня развиднеется, а ужин снова можно будет подать на балкон.

Горничная была некрасива, в ней смешались африканская и арабская кровь, и каждая составляющая не украсила другую, а подавила. Волосы она, по обычаю иерихонских женщин, красила хной в рыжий цвет и в результате походила на рыжеволосую обезьянку с доброй морщинистой мордочкой.

– Да-да, – подтвердил Али, стоявший возле двери в гостиницу и со скучающим видом рассматривавший поливаемую дождем площадку перед гостиницей. На площадке мокли столы и стулья, которые он то ли не успел, то ли поленился убрать. Капли дождя расшибались о столешницы в мелкие брызги.

Они вернулись в свой номер. Дождь шумел не переставая. Белла водила ногтем указательного пальца по запотевшему оконному стеклу, составляя странные узоры. Артем послушал, как скрипит стекло, взял книжку и прилег на кровать, подложив под голову обе подушки.