Водолаз Его Величества

Поначалу Артем не замечал, что все обходят его стороной. Впрочем, пески между Тель-Авивом и Яффо всегда пустынны, так что ничего удивительного в своем одиночество он не увидел. Но когда они добрались до Яффского порта, не обратить внимания на разбегавшихся в разные стороны арабов мог только слепой.

Арабские мальчишки прыгали с пирса в воду. Когда Артем с Пуром зашли на пирс, они с воплями ужаса прыснули в разные стороны, как тараканы. Артем решил не обращать на них внимания, двинулся с Пуром в конец пирса, туда, где застыл рыбак, сжимавший удочку, точно ключи от врат рая. Но не успел сделать несколько шагов, как его кто-то дернул сзади за рукав.

Арабский мальчишка с синими от ужаса губами, дрожа, показывал ему на море слева от пирса.

– Дяденька, там мальчик!

Артем в два прыжка оказался у края пирса.

Под водой, беспомощно раскинув руки, уходило в глубину тело. Артем не задумался ни на секунду, навыки, затверженные в Кронштадтской школе, сработали помимо его воли. Сильно оттолкнувшись, он прыгнул в воду и достал мальчишку. Обхватив его одной рукой под мышкой, он стал выгребать другой и, ожесточенно работая ногами, через несколько секунд пробил блестящее зеркало поверхности. Подплыв к ступенькам, по которым прибывавшие на лодках пассажиры высаживались на Святую землю, он вытащил мальчишку на пирс.

О, сколько раз их учили откачивать утопленника, заставляя упражняться на заходившихся от щекотки товарищах. Мальчишку Артем привел в чувство, почти не задумываясь о том, как и что нужно делать. Тот захлебнулся всего с минуту назад, поэтому быстро пришел себя. Раскрыв глаза, он увидел стоявшего рядом Пура и завыл от ужаса.

Артем отогнал собаку и похлопал мальчишку по щекам, приводя в чувство:

– Ну перестань, перестань, тебе некого бояться. Собачка добрая, она хочет не укусить, а лизнуть.

Мальчишка сел, изумленно вытаращившись на Артема. Он рассматривал его так, словно тот был первым увиденным им человеком.

Артем еще раз похлопал мальчишку по щекам. Встал, свистнул Пура и поспешил домой переодеваться. Спасенный арабчонок так и остался на пирсе, Артем больше его не видел и забыл про этот случай. Но уже на следующий день он изготовил из двух старых ремней крепкий поводок и стал выходить на прогулки, лишь нацепив на Пура ошейник.

Предположение Дворы-Леи о новом хомуте для старой шеи сбылось, и очень скоро. Возможно, она сама и вызвала его к жизни, вбросив в мир такой вариант будущего.

Окружающие человека духовные сущности всемогущи и всевластны, но они не могут внести в реальность ничего нового, а используют лишь то, что в ней уже существует. Слово, поступок и даже мысль вбрасывают в наш мир форму, которую эти сущности наполняют своей силой. Скорее всего, Лейзер никогда бы не стал добровольным служкой раввина Шаи, если бы не опрометчивые слова его жены.

А дело было так. Однажды к Лейзеру подсел габай синагоги, в которой тот корпел над книгами с утра до вечера.

– Слушай, нужна твоя помощь, – сказал габай, вежливо дождавшись, пока Лейзер оторвется от страницы.

– Пожалуйста, чем могу, – не менее вежливо ответил Лейзер.

На этом дневной запас учтивости у габая закончился, и он немедленно пустился в объяснения своим обычным самоуверенным тоном. Впрочем, ожидать другого от старосты синагоги может только наивный человек. Ведь по самой сути своей должности габай традиционно считается одним из самых плохих людей из тех, кто собирается для молитвы.

Должность заставляет его определять, кто на каком месте будет сидеть в праздничные дни, кого вызвать к Торе сегодня, а кого через неделю или месяц, чья очередь вести молитву. Тот, на ком он останавливает выбор, испытывает к нему легкое, почти мгновенно испаряющееся чувство благодарности. Те же, кто остается за бортом, надолго преисполняются обидой и гневом. Иногда до конца жизни.

– Три года назад один из прихожан сделал синагоге подарок, – начал габай. – Парохет – занавеска для арон-кодеш (шкаф, в котором хранятся свитки Торы). Богатая парохет, ничего не скажешь. Алый бархат, золотое и серебряное шитье, заглядишься. Он купец, не Бог весть какой знатный, но вполне зажиточный. Может себе позволить такую парохет. И надпись трогательную сочинил. К тому времени он прожил с женой двадцать лет. Вот в честь юбилея вышили золотом на парохете его и ее имя. Подарок такой жене на день свадьбы. Чтобы навсегда вместе, в святости и любви. Так он сказал.

Полгода назад купец исчез. Перестал приходить в синагогу, и в Яффо тоже никто его не видел. Пропал еврей из виду. Может, по делам торговым за море поехал, или перебрался в другой город, или мало ли что еще.