Водолаз Его Величества

– Плачь, Варварушка, плачь. Хоть говорят в нашем народе – слезами делу не поможешь, а я говорю – поможешь. Слезы омывают не только глаза, но и сердце. А сердце, слезами омытое, способно на многое. Вот погорюешь, поплачешь, покаешься – и отпустит тебя страсть проклятая. Хоть с трудом, нехотя, но отпускает дьявол добычу свою, выпускает из когтей. Согласна поступить, как я тебе говорю?

Варвара Петровна проглотила слезы и едва слышно вымолвила:

– Согласна.

Отец Алексий приподнял массивный золотой крест, висящий на длинной золотой же цепи, и протянул Варваре Петровне:

– Поцелуй.

Та перекрестилась и послушно приложила губы к холодному металлу.

Батюшка удовлетворенно откинулся на спинку стула.

– Не ты одна страдаешь, голубушка, не ты одна. Болезнь сия в последнее время бичует народ русский, – продолжил отец Алексий. – Немало, ох немало православных людей хорошего племени угодило в когти. Да так глубоко, что нет им спасения. И все от неверия, немочи духа. Вот погляди.

Батюшка положил на стол толстую тетрадь в сафьяновом переплете.

– Это мой дневник. Я веду его много лет и в этих тетрадях подробно изо дня в день описываю свои промахи, греховные мысли и поступки. Годами сражаюсь с недостойными помыслами и чувствами. И записываю то, что мне с Небес посылают. Вот, почитай последнее.

Он раскрыл тетрадь и пододвинул ее по столу к Варваре Петровне. Та начала читать и невольно ахнула.

«6 сентября. Господи, не допусти Льву Толстому, еретику, превзошедшему всех еретиков, достигнуть до праздника Рождества Пресвятой Богородицы, которую он похулил ужасно и хулит. Возьми его с земли – этот труп зловонный, гордостию своею посмрадивший всю землю. Аминь.

Смерть грешника люта. И смерть его – Толстого – будет страхом для всего мира. Конечно, родные это скроют».

– Видишь, ты не одна, – повторил ласково отец Алексий. – Не одна ты страдаешь, дочь моя. Выкинь дьявола из головы. Обратись к добрым женщинам из моего прихода, среди них есть такие, которые помогают добрым христианам найти достойную пару. Выбери себе хорошего русского парня, православного, верного царю и Отечеству, создай с ним крепкую семью. И деток нарожай, пусть твой род величает и крепнет.

Он подтянул к себе тетрадь, закрыл и вернул в ящик стола.

– А теперь иди, – устало произнес батюшка. – И пусть Бог помогает тебе во всяком твоем деле.

* * *

Погружения в бак оказались вовсе не забавой. Разумеется, надеть скафандр и спуститься в нем под воду несложно. Но неутомимый Бочкаренко придумал для каждого водолаза хлопотливое задание. На дне бака оказывался сваленным в кучу всякий железный хлам. Надо было, осторожно разгребая завал, вытаскивать наружу самые замысловатые предметы. Кому-то доставалось извлечь связку утюгов, кому-то тяжелый сундучок, окованный позеленевшей медью, внутри которого оказались кирпичи. Кому-то – поломанную швейную машинку. Каждую вещь надо было застропить и, передавая сигналы с помощью линя, извлечь на поверхность.

Самым ловким оказался Дмитрий Базыка. Руки у него действительно были золотыми – с запутанными клубками из проволоки, спинок от кроватей и дырявых кастрюль он расправлялся за считаные минуты.

Бочкаренко только диву давался, ведь это он по ночам самолично затягивал в тугой узел железный хлам и топил в баке.

– Если б к рукам Базыки приставить голову Шапиро, – повторял он, – цены бы такому водолазу не было.

Артем вполне сносно справлялся с заданиями, не хуже и не лучше других матросов, но до Базыки ему было далеко. После недели погружений Бочкаренко осенило.

– Ты и ты, – ткнул он пальцем в грудь Митяя и Артема, – с сегодняшнего дня работаете в паре. Койки поставить рядом, за обедом сидеть вместе, я хочу, чтобы вы понимали друг друга с полуслова, с полувзгляда. Свои личные разногласия отставить в сторону, будете их выяснять после завершения срока службы. А сейчас вы – напарники, и это приказ. Понятно?

– Так точно! – рявкнули Артем и Митяй.

– Исполнять!

Вечером, устроившись на койке возле Артема, Базыка долго почесывал грудь, заросшую черной шерстью, и наконец буркнул:

– В жизни бы я тебя в напарники не выбрал. Ну коль уж так сложилось…

– Да уж, – улыбнулся Артем, – учудил Бочкаренко, еврейская голова с русскими руками.

Базыка тоже улыбнулся.

– Поладим мы с тобой, – сказал он, укладываясь.

– Поладим, – согласился Артем.

Через две недели игр с баком перешли к более серьезным упражнениям. Погружались в доковый канал – огромный бассейн неподалеку от здания школы, предназначенный для спуска воды из доков для ремонта кораблей. Никакого ржавого железа в нем не было и в помине, Бочкаренко хотел приучить водолазов, привыкших к скромным размерам бака, передвигаться под водой на сравнительно большие расстояния.